Звуки музыки
Сцена, рояль, софиты, музыка, слушатели и… гром оваций по окончании каждого концетра. Кажется, всё это было предопределено. Пианистка Екатерина Мечетина родилась в семье московских музыкантов. Отец – виолончелист, мама – преподаватель фортепиано. Заниматься музыкой девочка начала в четырёхлетнем возрасте, а в пятилетнем дала свой первый концерт…. Но просто быть гениальным ребенком – это одно, а вот покорить взрослый музыкальный Олимп – совсем другое
Интервью Елена Ольховская
Сегодня Екатерина Мечетина – лауреат многочисленных конкурсов, одна из самых ярких звезд молодого поколения российских музыкантов.
Она дает сольные концерты по всему миру и выступает с лучшими оркестрами России и Европы. Слушателей разных стран покоряют совершенство её исполнительского мастерства, яркая творческая индивидуальность и удивительное обаяние.
И совсем скоро всех поклонников фортепианной музыки ожидает первый сольный концерт Екатерины Мечетиной в Дубае. Об отношении к музыке и гастролях, о таланте и учителях, о времени и общественной деятельности мы побеседовали с Екатериной в преддверии её появления в Объединенных Арабских Эмиратах.
Екатерина, вы родились в семье музыкантов. Только ли это повлияло на дальнейший выбор вашей профессии?
Сейчас попытаюсь кратко сформулировать. У меня выбора, как такового, не было. Действительно, так как я родилась в семье музыкантов, мне повезло, что с самого детства меня в этом смысле развивали. И природные данные, которые во мне присутствовали, были очень рано замечены родителями. Они же профессионалы.
Меня начали учить музыке в таком возрасте, которого я совершенно не помню. К тому моменту, когда я начала задумываться, какой могла бы быть моя профессия, у меня уже были такие значительные успехи и зарубежные гастроли на разных континентах, что было уже как‑то смешно пытаться начинать что‑то еще, бросив музыку.
Поэтому у меня сам момент выбора отсутствовал. У меня ощущение, что я была запрограмирована на эту деятельность. Наверное, я могла стать кем‑то еще, но получилось то, что получилось. И именно в музыке ярче всего проявились мои данные.
Я окончила известную во всем мире Центральную музыкальную школу при Московской консерватории, затем собственно Московскую консерваторию, а в 2004 году – аспирантуру МГК. И благодарна каждому из своих педагогов.
Многие профессионалы полагают, что талант ничто без упорного труда. Только в этом случае возможны какие‑то достижения. Как же тогда озорное детство, когда хотелось и во дворе поиграть, а не только разучивать гаммы?
В моем детстве были не только гаммы (смеется). Скорее, какие‑то этюды. Согласна, одного таланта, конечно, недостаточно. Музыка – это огромный труд.
Но, когда человек достигает определенного профессионального уровня и становится дипломированным специалистом, вложенный им труд к этому моменту примерно выравнивается с остальными такими же музыкантами.
Ну кто‑то чуть больше работал, кто‑то чуть меньше. Это не так заметно, был ты вундеркиндом или нет. Те, кто окончил консерваторию, это люди, уже отучившиеся профессии в течение шестнадцати и даже более лет.
И вот здесь вступает в игру слово «талант», потому что на профессиональном уровне гораздо интереснее тот музыкант, в ком, помимо хорошей выучки и школы, есть что‑то еще. И тут еще очень важен характер. Без характера человек ни с талантом, ни с трудолюбием ничего не добьется. Он может быть сколь угодно талантлив, но абсолютно не уметь за себя постоять, показать себя. Ничего не выйдет.
Программа концерта в Дубае будет составлена, в основном, из произведений двух авторов – Шопена и Скрябина. Шопен – один из моих любимых композиторов, плюс, он всегда очень хорошо воспринимается публикой
Чего больше лично в вас – характера, таланта, трудолюбия? В каком соотношении, быть может?
Свой талант я вообще не взялась бы обсуждать, мне это кажется неэтичным. Пусть лучше другие дают мне оценку, а в конечном итоге всё расставит по своим местам только время.
Что касается характера, то да, определенные черты во мне, безусловно, есть. Хотя, например, я не обладаю какими‑то данными, как у людей, способных мгновенно устанавливать нужные контакты, добиваться своих целей. Мой характер в основном заключается в том, чтобы в нужный момент не отступить.
Многие, может быть, уже бы отказались биться в какую‑то стену головой, а я еще продолжу, чтобы прийти к успеху (смеется). Безусловно, какие‑то врожденные данные у меня есть. Не скажу, что талант, но данные – и физические, и психологические, позволяющие мне комфортно и уверенно себя чувствовать в профессии.
Мне очень повезло оказаться с самого начала в музыкальной среде, обучаться у очень хороших педагогов и получить необходимую для собственного становления домашнюю обстановку. Возращаясь к вопросу о том, что хотелось погулять в детстве или отдохнуть, конечно, этого мне не хватало.
Но всегда внутри сидело какое‑то сознание, ответственнность. Думаю, всё благодаря тому, что я училась в специальной музыкальной школе, где все дети были такие. Мы после уроков шли не в мяч с ребятами гонять, а заниматься за инструментом. Все мы одинаково страдали (смеется), а по вечерам созванивались друг с другом по телефону.
Не было перед глазами примеров, которые бы явно указывали мне, что в моем детстве что‑то не так, раз я играю гаммы и этюды, а остальные бегают со сверстниками во дворе, получают удовольствие и валяют дурака. Такого точно не было.
Критики сегодня называют вас лучшей пианисткой России. И это вряд ли случайно. Известный факт, что свой первый сольный концерт вы сыграли в 10‑летнем возрасте, а композитор Родион Щедрин доверил вам исполнение ни одного своего произведения. Его, наряду с Владимиром Спиваковым, Мстиславом Растроповичем и другими известными музыкантами, вы называете своими учителями. Что для вас значат все эти люди?
Чем дольше я живу, тем больше ценю роль старших коллег на определенном этапе моей жизни. В свое время они мне очень помогли. Прежде всего, поверить в себя. Когда человек, даже очень одаренный, не верит в себя, он никогда не сможет заставить других поверить в него.
Кстати, будучи ребенком, я совершенно не осознавала своей особой одаренности, за что должна благодарить в первую очередь родителей. Им хватило опыта и такта, всячески заботясь обо мне, в то же время не культивировать в своем чаде комплекс гениальности.
В сложный переходный период – от вундеркинда к состоянию взрослого артиста – все эти люди, каждый по‑своему, мне помогли. Просто у музыкантов переходный возраст бывает чуть позже, не в 13‑14 лет, как у всех, а где‑то в 19‑20 лет. Это момент, когда ребенком меня уже не считал никто, а репутации взрослой артистки еще не было.
Когда наступил этот трудный момент, в моей жизни вдруг появился Владимир Спиваков, который меня пригласил играть со своими оркестрами. Затем появился Мстислав Ростропович, а композитор Родион Щедрин помог мне не как многообещающей студенке, а как человеку, способному воплотить на сцене его творческие замыслы.
Любому композитору необходим исполнитель, и обычно автор музыки обращает внимание на того, кто ему особенно близок. Сложилось так, что именно во мне на тот момент Родион Щедрин нашел этого человека. Я ему благодарна за науку. Ему и Майе Михайловне Плисецкой, всегда поддерживавшей меня.
В ваших концертах звучат произведения многих современных и весьма неоднозначных композиторов. Каким образом вы подбираете свой репертуар? Вам кто‑то помогает, подсказывает?
Да, сегодня я играю и музыку Альфреда Шнитке, и многих других современных авторов, может быть, менее известных. Начиная со знакомства с Родионом Щедриным и его произведениями, я поняла, что современная музыка, перефразируя известную поговорку, «не так страшна, как её малюют».
Иногда черными красками. Да и многие исполнители часто говорят, мол, что вы, продираться через эти дебри нотных знаков, странных ритмов и разрушенных гармоний, увольте… Мне показалось, что я понимаю, что с этим делать.
И более того, я поняла, что современная музыка очень помогает и в работе с музыкой ближних эпох. Что законы в искусстве все одинаковы. Мне это однажды открылось!
Про всё, что уже когда‑то было. Просто мы говорим об одном и том же, только на другом языке, который становится всё более современным. Должна сказать, что многие композиторы, как и многие художники в других жанрах, часто значительно опережают свое время, только понимание этого приходит к людям многим позже.
Через много лет после ухода того или иного художника мы чувствуем, что он видел заранее то, к чему мы пришли сейчас. Поэтому современная музыка очень помогает, несмотря на её более абстрактный язык, понять основные художественные принципы. Я это даже иногда пытаюсь это объяснить своим студентам, чтобы они ничего не боялись, сталкиваясь с какими‑то современными произведениями.
На подбор репертуара влияет множество факторов. Чаще всего я исхожу из своих желаний и предпочтений, потому что не могу играть музыку, которая мне поперек души.
Но, опять же, я не могу следовать только за своими «нравится-не нравится», так как будучи профессионалом просто обязана уметь играть абсолютно всё. И поскольку право выбора у меня есть, я совсем уж чуждую мне музыку не беру в программу.
Самый сложный момент – это выбор сольной программы для будущего сезона, потому что этим выбором предопределяется весь наступающий год. То, чем я буду жить и над чем работать. Иногда мне помогают определиться с выбором мои близкие, которым я доверяю. Всё-таки меня окружают сплошные музыканты, и я склонна прислушиваться к их мнению.
Муж часто дает просто замечательные советы, он вообще у меня большой интеллектуал в музыкальной сфере. Иногда я исхожу из каких‑то актуальных моментов.
Например, программу следующего сезона буду строить на сравнении Александра Скрябина и Сергея Рахманинова. Для меня это важно, потому что оба композитора являются выпускниками Московской Государственной консерватории, которая в 2016 году будет отмечать свое 150‑летие.
Мне интересно обратиться к творчеству двух её великих выпускников, которые в жизни были не очень‑то единомышленниками, скорее даже наоборот. И мне хочется в рамках этого большого консерваторского праздника в своей программе их слегка примирить, показав, что в них есть немало общего. Причем, гораздо больше, чем люди могли бы подумать.
Есть у вас какие‑то любимые произведения, без которых не обходится ни один из ваших концертов?
Концерты бывают разные, в первую очередь, по составу исполнителей. Бывают сольные, который я как раз и собираюсь дать в Дубае, а бывают с оркестром, и там совершенно другой репертуар. Поэтому там не может быть произведения, даже горячо мною любимого, если оно не вписывается в общую тематику концерта.
Свободнее всего я себя чувствую, когда выступаю одна на сцене. И тогда у меня есть определенный набор из десятка-другого произведений, которые могут мною повторяться из раза в раз. Но в принципе свои сольные программы я меняю и полностью обновляю один раз в год.
Что касается концертов с оркестром, на которых исполняются Первый концерт Чайковского или 2‑й и 3‑й концерты Рахманинова, признанные жемчужинами русской классической музыки, то их уже смело можно называть популярной классикой, поскольку с мировых сценических площадок эта музыка звучит ежедневно и не по одному десятку раз.
В разных исполнениях, в разных точках мира. Я не являюсь исключением и эту музыку очень люблю. И не считаю её заигранной чрезмерно, наоброт, каждая встреча с ней у меня вызывает теплые эмоции и радость на душе. Поэтому, да, конечно, такие произведения в моих концертах есть. Но я не останавливаюсь на том, что однажды выучила и играю, а постоянно ищу и разучиваю что‑то новое.
Екатерина, в вашем арсенале – свыше 30 стран мира, вы даете более 70 концертов в год, известно, что бывали и на Ближнем Востоке, в Кувейте. Мы с нетерпением ждем вас в Дубае, а чего вы сами ожидаете от этих гастролей? И будет ли что‑то в вашей программе, нацеленное именно на здешнюю публику?
Программа концерта в Дубае будет составлена, в основном, из произведений двух авторов – Шопена и Скрябина. Шопен – один из моих любимых композиторов, плюс, он всегда очень хорошо воспринимается публикой любого уровня.
Его музыка эмоционально настолько доходчива и доступна, что даже человек не обладающий вообще никаким музыкальным образованием, все равно способен её воспринять уже с первого прослушивания.
Екатерина Мечетина с Маей Плисецкой и Родионом Щедриным
Позволю себе такой вопрос. Так сложилось, что талантливый исполнитель-мужчина может быть слегка полноват, небрит, лысоват… Публика ему рукоплещет за талант. К женщинам применяются совсем другие требования. Как вы готовитесь к каждому выходу на сцену?
Конечно, с одной стороны вопрос может показаться забавным, с другой – в нем очень много жизненной правды. В нашей жизни мужчина может выглядеть по‑разному, главное, чтобы он был умен и талантлив. То же касается и сцены. А женщина, при том, что она должна быть умна и талантлива, обязана быть еще и приятна глазу. Так природа нас устроила еще многие тысячи лет назад, когда первые млекопитающие начали населять Землю. Самой сейчас смешно от того, что говорю, но это так…
Это заложено в нас генетически, поэтому женщина – да, должна выглядеть привлекательно и держать себя в хорошей форме всегда. И если женщине повезло и, помимо того, что она привлекательна, в ней живут ум и талант, то прямой ей путь – в артистки. В этой профессии важно сочетание всех трех качеств, ну и еще многих других. Убери что‑то одно, и артистки уже не получится.
Бывали, конечно, случаи, когда не особенно красивые женщины были безумно талантливы, но это выдающиеся и единичные истории. У нас была такая Мария Вениаминовна Юдина, совершенно уникальный музыкант, но, как говорят «монахиня в миру». Из-за своих духовных поисков она соврешенно не обращала никакого внимания на свой внешний вид.
Я же готовлюсь к концертам тщательно, наряды выбираю интуитивно, иногда в зависимости от той музыки, которую буду исполнять. Но главное для меня – не закопать в землю данное мне Богом. Вот почему я стараюсь работать над собой. И над талантом, и над умом, и над внешностью. Развивать можно всё. Хотя, прежде всего нужно играть и играть много, всё остальное – это приятные дополнения к образу. Кто‑то сказал из великих, что женщина, если она выглядит хуже, чем могла бы, это преступление с её стороны.
Известно, что вы входите в Президентский Совет по культуре и искусству. Что, работая в этом Совете, можно помочь решить нашей стране в области культуры и искусства?
Спасибо за отличный вопрос. Во-первых, обратимся к взаимоотношениям людей искусства и власти в наши дни. Знаете, есть очень много художников, которые замыкаются в стенах своей мастерской. Эти люди не хотят ничем интересоваться, кроме своих творческих исканий. Есть другой тип – тот, который помимо непосредственно творчества, еще и интересуется жизнью вокруг себя. Я именно такой тип.
У меня так сложилась судьба, приведшая меня однажды в общественную деятельность. И я поняла, что мне необходимо этим заниматься. Потому что, если не я, то придет кто‑то другой и сделает если не хуже, то не так.
фЗная наш художественный мир, я понимаю, сколько в нем людей, которым просто хочется ни к чему не прикасаться, а проснуться в один прекрасный день в идеальном мире, который кто‑то для них создаст. И в котором искусство будет править. Но, к сожалению, без усилий с нашей стороны этого не достичь.
Всем известно, что весь прошлый год в России был Годом культуры. И весь год мы, не без помощи правительства, кстати, занимались тем, что пытались донести до правящих кругов момент осознания роли культуры в нашем обществе в целом.
Речь шла не просто о предоставлении финансирования тех или иных направлений, а о стратегической стороне развития всего общества. Не больше, не меньше. Мы работали над документом под названием «Основы государственной культурной политики».
Каждый в меру своих сил. И я была очень рада, когда в окончательной редакции документа увидела несколько своих предложений тоже, в частности, касающихся детского музыкального воспитания и образования, музыкального образования в принципе. То есть, тех тем, которые меня волнуют.
С Мстиславом Ростроповичем
С Владимиром Васильевым
и Екатериной Максимовой
Должна сказать, что наша страна, пройдя через 1990‑е годы оказалась в «сумрачном лесу», если перефразировать Данте. И мы совсем забыли о том, что помимо материального насыщения, есть еще какие‑то более важные вещи, которые позволяют нам оставаться людьми.
Сейчас, как мне кажется, из очередной ямы мы выбрались, но грядут новые кризисы, и именно в такие времена мы не должны забывать о том, что мы люди. В прошлом году, в связи с памятной датой блокады Ленинграда, я прочла очень много материалов на эту тему и поняла, что город этот ни за что не смог бы пережить все блокадные ужасы, не будь в нем культуры и такого высокого духа людей. Вот она национальная идея! На поверхности. Не нужно ничего искать.
Наша задача, которую и власти тоже хорошо понимают, хотя есть огромное количество других вопросов при управлении такой большой страной, как Россия, состоит в том, чтобы культуру слышали и видели. Да, вопросы финансирования есть, но не только в нашей сфере. И вряд ли найдутся такие резиновые бюджеты, которые позволят дать всем всё, что они хотят.
Если системно взглянуть на вещи, сегодня в российской культуре происходит много интересного. Появляются новые имена на профессиональной сцене, молодые талантливые люди.
Причем, начинают учитываться такие географические особенности нашей страны, при которых многие люди, живущие вдали от столиц, не имеют прямого доступа к объектам культуры – театрам, музеям, выставочным и концертным залам. Но мы должны это преодолевать. Поэтому открываются виртуальные залы, создано агентство по гастролям…
В общем, об этом думают. В нашем Совете я вижу вокруг себя неравнодушных людей, настоящих энтузиастов. Тех, кто искренне желает изменить ситуацию к лучшему. Я уже не произношу слов «сдвинуть с мертвой точки», так как у нас этой точки больше нет. Сдвинули, осталось донести свое слово и дело до как можно большего числа людей.
Всегда есть молодое поколение. В свое время программа «Новые имена», в которой я принимала участие, еще будучи совсем юной, показала миру немало талантливой молодежи. Сегодня мы проводим массу конкурсов, фестивалей, открытых международных форумов искусств разных форматов и можем с гордостью показывать наших замечательных певцов, музыкантов, актеров, танцоров.
Мне кажется, мы славимся не только консервативным классическим искусством, но и современным тоже. Едиственное, что меня пока расстраивает, это наше телевидение. Если бы не канал «Культура», было бы очень сложно. Честь и хвала людям, которые его создали в свое время и продолжают внимательно следить за его содержанием. Я, кстати, только что закончила там запись цикла авторских передач, посвященных лауреатам конкурса им. П. И. Чайковского.
С президентом России В.В. Путиным
С Владимиром Спиваковым
Когда наступил трудный момент, в моей жизни вдруг появился Владимир Спиваков и пригласил играть со своими оркестрами. Он, а затем и Мстислав Ростропович помогли мне поверить в себя. Родион Щедрин помог мне как человеку, способному воплотить его творческие замыслы
Скажите, пожалуйста, на что еще остается время, учитывая вашу преподавательскую деятельность, гастроли, активную общественную работу, съемки на телевидении?
На частную жизнь времени не остается. Выходных вообще не бывает. Когда я думаю, чему бы еще могла посвятить свое время, понимаю, что стала бы неплохим лингвистом, изучала языки. Сейчас, например, я решила изучить японский язык.
И если остается время, я его старательно учу. Это осуществление детской мечты, мне всегда была интересна Япония. В целом, я могла бы стать отличным специалистом в области гуманитарных знаний, в том числе и в области русского языка.
Спасибо за ваше время и содержательную беседу, Екатерина. До скорой встречи в Объединенных Арабских Эмиратах.
