Art+Privé Issue #20

Гийом вслед за ним увлекся винтажной мебелью, что впоследствии привело его на самый знаменитый парижский блошиный рынок St Ouen. Вместе два това‑ рища проводили больше времени на рынке, нежели за школьной партой, все ближе и ближе знакомясь с миром старинных вещей. «Я работал менеджером всю неделю, а выходные дни превращался в антиквара. Так постепенно я начал покупать и продавать разные вещи, и очень скоро оставил свою основную работу, чтобы посвятить всё свое время тому, что мне нравится. Мне не всегда везло, часто я оставался не только без прибыли, но и вообще без средств к суще‑ ствованию. Поэтому я иногда возвращался к «нормаль‑ ной» жизни и работе, чтобы подзаработать денег и вновь вернуться к своему новому хобби, – говорит Гийом. – В то время, в 1980‑е годы, рынка художественной мебели не существовало. Все уже давно забыли Ле Корбюзье, Шарлотту Перрьян, Жана Пруве и других величайших дизайнеров. Если что‑то и вспоминали из их творчества, то это были картины или скульптуры, но никак не мебель». В начале 1990‑х, Кюри и Лакост отрыли в Париже свою галерею Galerie Jacques Lacoste на рю де Лилль. В начале 2000‑х галерея переехала на престижную рю де Сьен. «Сегодня это самая крупная галерея, специализирующаяся на художественной и дизайнерской мебели 1930‑1960‑х годов, – говорит Гийом, – А в 1980‑х мы были единственной подобной галерей, и люди думали, что мы сумасшедшие. На самом деле, так и было. Ведь в те годы диван работы Жана Ройера стоил дешевле дивана из IKEA. Но со време‑ нем люди начали интересоваться тем, что мы предлагаем». К счастью, этот интерес с годами только возрастает. Так, на аукционе The Collectors: Icons of Design, проведен‑ ном домом Phillips в Нью-Йорке в декабре прошлого года, кресло Carlo Mollino 1959 года выпуска было выставлено за $ 300,000 (1 млн дирхамов), а продано за $ 758,500 (2,8 млн дирхамов). Стол Goodyear работы Исаму Ногучи ушел с молотка за $ 4,45 млн (16,3 млн дирхамов), вместо старто‑ вых $ 3 млн (11 млн дирхамов). И, наконец, стол Managing Committee Table работы Балкришны Души и Ле Корбюзье был продан за $ 1,8 млн (6,6 млн дирхамов), вместо ожидае‑ мых $ 400,000 (1,5 млн дирхамов). Гийом Кюри довольно оптимистично настроен по отно‑ шению к динамике рынка. Примером тому диван Ours Polaire его любимого дизайнера Жана Ройера. В ноябре 2015 года этот предмет был продан на аукционе Sotheby’s за € 397,500 (1,5 млн дирхамов). Через месяц, на аукционе Phillips тот же самый диван и два кресла, дополнивших комплект, ушли с молотка за $ 842,500 (3 млн дирхамов). Подобный рост в цене практически невозможен, если сравнить эти продажи с торгами на рынке произведений современного искусства. «В период с 2008 по 2010 год мы наблюдали за серьезным экономическим кризисом. Цены тогда упали в среднем почти на 70%. В сегменте художественной и дизайнерской мебели цены выросли на 20‑22 процента. В самый плохой год цена поднималась в среднем на 18 процентов», – подчер‑ кивает Кюри. Интерес к инвестициям в винтажную мебель за последние три десятка лет Гийом Кюри приписывает и знаменитым людям. «Наиболее заметные изменения произошли, когда большие семьи, такие как Ротшильды, Арно и Пино, начали ставить подобные предметы мебели у себя дома. И рынок живо на это отреагировал, последовав за ними. Они очень хорошие покупатели. Они открыли множество современных художников и дизайнеров, а те отблагодарили их подобным образом. То же самое происхо‑ дило и в искусстве. В Италии, например, если необходимо, большие семьи приобретают полотна да Винчи и другие следуют их примеру». В 2012 году, увидев, что винтажная мебель является осно‑ вательно оформившимся сегментом художественного рынка в Европе, Гийом Кюри решил перебраться в Дубай, чтобы начать здесь тот же бизнес с нуля. Дизайнерский рынок находился здесь в стадии интенсивного роста, поэтому Гийому потребовались и время, и достаточный запас терпения, чтобы привлечь к себе интерес потенциальных покупателей и, что самое важное, наладить доверительные отношения с ними. «Первые полтора года стали периодом тестирования рынка», – признает он. Но однажды член одной из правящих в ОАЭ семей приобрел какой‑то предмет старинной художественной мебели в его галерее. Гийом воспринял это как хороший знак. Лед тронулся! Ключевым элементом в дубайской галерее Гийома Кюри является ценообразование. Вы можете купить здесь что‑то понравившееся вам гораздо дешевле, чем в Европе. «Рынок ОАЭ пока сложно назвать зрелым. Кроме того, аренда здесь дешевле, чем в Париже, и отсутствуют налоги. Поэтому мои покупатели могут получить здесь цену, как в Европе, и смело вычесть из нее процентов 20‑30», – говорит он. В завершение нашей беседы, Гийом решил дать парочку практических советов, вдруг кому‑то они пригодятся. Так, если вы решили присмотреться к чему‑то интерес‑ ному на рынке художественной и дизайнерской мебели, Кюри рекомендует начать с небольших изделий, таких как кофейный столик или лампа, а не с больших инве‑ стиционных предметов, типа диванов или обеденных столов. «И, кстати, не все винтажные или старые вещи стоят немыслимо дорого, – уверяет он. – Вы можете купить что‑то интересное и за $ 1 000 (3 670 дирхамов)». Правда, тут же предупреждает: «С художественной и дизайнерской мебелью, однажды начав, вы не сумеете остановиться (смеется). Когда вы покупаете оригинальный редкий пред‑ мет, с душой и реальной историей, вы не можете повернуть назад. Заходя в собственную гостиную, вы всегда в первую очередь будете видеть только этот предмет. И когда у вас соберутся гости, говорить вы будете тоже только о нем и ни о чем другом. Поэтому за первым последует второй, а там и третий. Поверьте! И заглядывайте ко мне в галерею. Найду, чем вас удивить». Сдвоенные красные кресла Geoffrey Harcourt 2016 march - april art plus privÉ 121 PRO decor