Art+Privé Issue #11

Я обозначила лишь некоторые критерии. На самом деле их множество. Например, мы стараемся, чтобы при взгляде на картину или скульптуру не было понятно, к какой именно стране или культуре принадлежит художник. Нам бы также не хотелось приобретать к себе в коллекцию нечто очень уж академическое, поскольку все художники в процессе обучения проходят через фазу оттачивания техник академического рисунка и живописи. Нам важно собственное выражение автора, а не застывшие, много- кратно эксплуатировавшиеся до него формы или образы. Многих современным художникам уже давно стоит выйти за рамки академической школы, поскольку и полотен, и скульптур такого рода слишком много на рынке. Мы ищем свежие умы, взгляды, краски, образы и техники. Еще одна важная деталь. В своих коллекциях мы стара- емся нести людям счастье, юмор и иронию, дарить им улыбки. Поэтому вы не найдете у нас унылых и скучных работ, или же жестоких, темных и мрачных произведений. Очень редко мы сотрудничаем с художниками, которые обладают негативным взглядом на мир. Искусство – это, прежде всего, удовольствие и радость. Им нужно наслаж- даться, как хорошей музыкой, едой или вином. Жестокости нам хватает и в жизни, к сожалению. Спасибо за разъяснения, Аннамария. А как вы выбрали для себя эту работу? Или она выбрала вас? О (смеется), я должна была начать с этого! Я торила свой путь в искусство, когда мне было 19 лет. Сегодня мне почти 46, и я продолжаю заниматься своим любимым делом. Я полу- чила образование в сфере изящных искусств, поэтому сама могу и хорошо рисовать карандашом, и писать маслом. Мне прекрасно знакомы академические техники. Труд худож- ника – тяжел и порой неблагодарен. Вот почему я 25 лет пришла на работу куратором арт-галерее. Все полученные мною знания и навыки очень помогают в работе. Как вы для себя определяете значение термина «современное искусство»? Для меня искусство (и раньше, и сейчас) – это то, что заставляет человека влюбиться в определенное произведение с первого взгляда. Если подобная связь не возникает, значит, данная картина никогда не станет вашей по‑настоящему. Эмоционально она останется собственностью художника, а вы принесете домой обыч- ный предмет декора. Не более того. Любое произведение искусства прежде всего должно затрагивать вашу душу. Только после этого вы начнете изыскивать пути и ресурсы для его приобретения. Иначе никак. Вот почему я никогда, за исключением редких случаев, не пытаюсь объяснить потенциальному покупателю, какой смысл был заложен автором в то или иное произведение. Человек должен сам это почувствовать или уловить какой‑то свой, личный смысл и посыл произведения. Это очень важно. Красота современного искусства в том, что оно просто прекрасно. Оно отражает внутренний мир наших с вами современни- ков. И всё. Поиски смысла здесь не нужны. Резюмируя все вышесказанное, значит ли, все же, что вы в Opera Gallery не только экспонируете современное и искусство, но и ненавязчиво обуча- ете людей общаться с ним? Для многих ваших посе- тителей здесь это может быть первый подобный опыт, не так ли? Да, и я очень горжусь тем, что судьба привела меня в Opera Gallery. Меня отыскали через влиятельное и крупное рекрутинговое агентство в Лондоне, а интервью по приему на работу длилось практически полгода. За это время я побеседовала с представителями галереи из Сингапура, Гонконга, Нью-Йорка. Менеджеры разных уровней зада- вали мне свои вопросы, касающиеся моего образования, опыта и навыков, готовности к работе, культурных истоков и установок. И, наконец, я оказалась здесь. И я действи- тельно счастлива, что мне пришлось пройти через все эти интервью, в ходе которых люди, принимающие решения, пытались точно понять, подхожу ли я на эту должность. Смогу ли я вести эту работу именно в Дубае, где пока еще очень сложно доносить до публики предлагаемый нами взгляд на современное искусство. Дубай – это бесконечный вызов. Я живу здесь 10 лет и, поверьте, нигде в Европе вы не приобретете такого опыта, как здесь. Более того, в Италии, откуда я родом, да и в других станах Европы, финансовый кризис до сих пор продолжается. А если говорить о художниках, то итальянские мастера уже достигли определенного уровня и их очень сложно спустить с небес на землю. Многим из них, для свежести восприятия, я бы посовето- вала прилететь в Дубай и начать все с нуля. Потому что, порой, одних только знаний бывает недостаточно для того, чтобы быть такими гордыми и тщеславными. Мы часто продаем работы известных художников на аукционах. Поэтому любой человек, желающий прио- брести у нас произведение искусства, может обратиться к лотам аукционных торгов и ознакомиться с ценами. Это если говорить об инвестициях в искусство. Но иногда бывает, что произведения, сильные в определенном реги- оне, как Италия и Франция, совершенно не воспринима- ются в остальных частях мира. Был ли у вас опыт работы с современными художни- ками из бывшего СССР? Да, у нас есть несколько работ узбекского художника Timur d’Vatz и россиянина Александра Захарова, работы которого, на мой взгляд, немного мрачноваты. Слишком русские что ли. Мы подбираем работы, опираясь на свой вкус и концепцию галереи. Их произведения нам подходят по свой технике и цветопередаче. Но бывают и нюансы. Как в случае с Тимуром, который сотрудничает с множеством других гале- рей помимо нашей. Сказать по правде, это не совсем для нас выгодно – тратить время, силы и средства на раскрутку пусть даже гениального художника, а потом видеть, как он ведет свой бизнес у наших соседей. Но это жизнь и это бизнес. Спасибо вам, Анна-Мария. За содержательную беседу и позитивный взгляд на современное искусство. Успехов вам и до новых встреч. art plus privÉ сентябрь - октябрь 2014 32 PRO artist