Art+Privé Issue #14

Это говорил я, и она мне отвечала: «А ты, еще лучше», но это надо было понять, постичь…. Вот почему я должен выдать зрителю, что это – мой сын, а это – моя жена, точно так же, как я должен выдумать свой внутренний «миллион» в пьесе Теннеси Уильямса. Когда я выхожу играть в спектакле Радзинского «Театр времен Нерона и Сенеки», все знают, что это не Сенека, а актер Джигарханян. Я выхожу на сцену с внутренним ощущением процесса, который является загадкой, тайной. Но я каждый раз делаю это по-новому, помня, что Анатолий Васильевич сказал о Мольере: «Этот человек написал Тартюфа». Так вы нашли для себя ответ на этот вопрос? Как это сделать? Больше книг читай, меньше ешь? Уж этого никто не знает. Это абсолютная загадка, и как только мы найдем точный рецепт, мы выйдем из игры. У меня были гениальные партнеры, и я вам не скажу до конца: это я любил или это был интересный автор, или комната, в которой всё вдохновляло на игру. Потому что я думаю, если быть чест- ными, актерская игра – это процесс отталкивания от себя каких-то проблем: я боюсь, я люблю, я плачу, я смеюсь, всё равно. У меня дочка погибла, и что бы я ни играл – Красную Шапочку или Деда Мороза – моя дочь незримо там присут- ствует (дочь актера Елена погибла в результате несчастного случая в 1987 году – прим. автора). Но, глядя на мою игру, нельзя сказать: «Cейчас он подумал про свою дочь». Нет. Это что-то связанное с моим организмом, с моими рукам и ушами, и пробраться туда нельзя. Это загадка, но вдруг мы почувствали, что вроде чем-то хорошим повеяло…. Приведу еще пример: я очень любил свою маму, и она была для меня великим человеком. И каждый раз, когда я слушаю Моцарта, мне кажется, что это про неё, про мою маму… Я понимаю, что музыка эта в Зальцбурге была написана, но есть ощущение… Поэтому, если мы поймем этот фокус, можно вставать и идти домой. Вы много говорите о Чехове и его героях. Что для вас значит Чехов, и почему его так любят на Западе? Я думаю, что если есть драматургия в мире, то это Шекспир и Чехов. По проникновению в характеры, по движениям – почему человек говорит, почему он плачет, почему здесь он закрывает лицо. Мне кажется, что большой разницы между пониманием Чехова у американцев и русских нет. art plus privÉ март - апрель 2015 84 PRO theatre