Art+Privé Issue #19

Стивен, давайте вернемся к вашей E.W. T. – экспери- ментальной часовой технологии. Что это, если кратко? Это будущее часовой отрасли, платформа, которая позво- лит нам найти новые технические решения для сложных механизмов на базе «турбийона». Нам важно, чтобы в третьем тысячелетии мы могли предложить миру часов что‑то современное, отвечающее потребностям времени. Не секрет, что пока все сложные часовые механизмы в отрасли разрабатываются на основе первого турбийона, придуманного еще Абрахамсом Луи Бреге. Кроме того, платформа EWT позволяет нам «реанимировать» многие техники и навыки, которые незаслуженно забыты в наши дни, но которыми с успехом пользовались лучшие часов- щики прошлого. И, для того чтобы иметь возможность регулярно финансировать деятельность EWT, мы с Робером часто принимаем заказы третьих лиц. В роли клиентов выступают известные бренды, названия которых по понят- ным причинам мы не оглашаем, равно как и описание заказанных работ. Так что, если вдруг вы услышите об очередном громком событии в мире высоких часовых усложнений, оно вполне может случиться и благодаря нашему скромному участию. Назовите, пожалуйста, три самых главных ваших проекта на сегодняшний день? Техническая разработка двойного турбийона Double Tourbillon 30°, модель Invention Piece 1 с её уникальной механической архитектурой, и часы GMT. Все три этих часовых инструмента являются отражением духа бренда Greubel Forsey, нашей с Робером страсти к исследованиям и того творчества, которое позволяет нам превращать «простые» идеи в экстраординарные часы. Трехмерный мир Не прошло и пятнадцати лет, а Робер Грюбель и Стивен Форсей прославились поразительными часами, которые они превращают в трехмерные скульптуры Их легендарные коллекционные турбийоны не лежат в плоскости циферблата, они наклонены под разными углами и открыты взгляду. От этого изогнутые, сложные по очертаниям корпуса часов Greubel Forsey иногда напо- минают витрины для демонстрации часовых достижений, их задача не столько защитить драгоценное содержимое, сколько максимально открыть его взору. Смысл этого шага понятен: если турбийон больше не является главным залогом современной часовой точности, а из необходимого карманным часам механизма стал декорацией для наруч- ных часов и перешел почти что в разряд ювелирных укра- шений, то зачем же его прятать внутри? А ведь так делают многие марки, гордящиеся тем, что в наличие турбийона покупателю часов предлагается просто поверить на слово. Стивен, ваши циферблаты часто напоминают скульптуры, почему? Я рад, что вы это заметили. Мы всегда старались показать, что наш подход к проектированию часов – это не просто решения техников и инженеров. Мы очень внимательно занимаемся каждым видимым элементом, в этом смысле мы не просто часовщики, но отчасти художники, архи- текторы или скульпторы. Одним из таких проектов были наши часы Art Piece 1, которые мы разрабатывали вместе с английским скульптором Виллардом Виганом. Он известен своими скульптурами, различимыми только под микроскопом. И поскольку часовое дело не боится микровеличин, то в этой модели сначала можно разгля- деть лишь видимое на свет маленькое черное пятнышко, зажатое между двумя стеклами. Скульптура Вигана неразличима невооруженным глазом. Первый вопрос, который мы должны были разрешить, как установить микроскоп в ограниченный объем наших часов. Но мы это сделали. Теперь, если посмотреть в подзорную трубу на «9 часах», можно кое‑что увидеть. Но сначала надо настроить резкость, покрутив кольцо вокруг линзы. Как об этом может догадаться потенциальный покупатель? Когда речь заходит о часах Greubel Forsey, люди обычно понимают, что перед ними сложная и дорогая вещь, кото- рая нуждается в подробных пояснениях. Поэтому мы часто приглашаем в гости своих будущих клиентов. Нам важно познакомить человека с производством и мастерами, пока- зать как делаются часы и объяснить, почему у них такая архитектура, для чего вся эта сложная механика, и какие силы мы тратим на отделку. Благодаря этому устанавли- вается особая связь с людьми, завязываются дружеские отношения. Что вы больше всего любите в своей работе? Я люблю раздвигать границы возможного с помощью наших бесконечных исследований. Мне очень нравится момент рождения каждой новинки, которая оживает в руках и начи- нает работать, отсчитывая секунды, минуты и часы. Тогда, что вам больше всего на свете нравится в часах? Время невидимо, но оно управляет нашей жизнью. Это наш незримый часовой. Сложные механические часы – это тончайшая комбинация из искусства, науки и чистой механики, лучшая из всего, что я когда‑либо видел. Это рафинированное часовое искусство, в котором техническая суть смешана в равномерных пропорциях с высокохудожест- венным исполнением. Я перенял от своего деда и своего отца, блистательных часовщиков, страсть к сложным механизмам, затем открыл для себя древнее часовое искусство, изучая старинные настенные и карманные часы в лондонской школе… Со временем я понял, что природа создания сложных механизмов и красивых со всех точек зрения часов – это то, что мне нравится делать в жизни. В этом весь я. И всё же, кто в вашем тандеме имеет решающее слово – часовщик или дизайнер? Это всё Робер. Сначала он разрабатывает идею модели как часовщик, а затем к работе подключаюсь я – художник, чтобы транслировать наброски механизма в дизайн часов, корректируя расположение каких‑то деталей. Иногда мы даже вынуждены отказываться от каких‑то решений и переделывать всю конструкцию вновь, потому что иначе она не будет соответствовать эстетическим критериям. Но именно так, в непрерывной работе по совершенствова- нию каждого элемента и рождаются часы Greubel Forcey. Спасибо за увлекательную беседу, Стивен. Желаю вам дальнейших успехов. 2016 january - february art plus privÉ 73 PRO craftsmanship