Art+Privé Issue #20

Гийом Кюри часто выставляет свои коллекции на выставках, где в единых интерьерах экспонируются произведения таких гениев эпохи, как Ле Корбюзье, Энди Уорхол или Демьен Хёрст для её подлинности и тесно связанной с этим художествен‑ ной ценности бывает очень и очень сложно. «У меня есть стол, который был изготовлен в 1934 году, – рассказывает Гийом. – Он практически не имеет никакой художест‑ венной ценности, за исключением того факта, что стоял когда‑то в Цюрихском музее печати, закрытом в 1995 году, и на нем экспонировались две копии Библии Гутенберга. Сегодня в моем доме он выполняет функцию обеденного стола. И я должен сказать, что даже если просто ем хлеб с маслом или спагетти на ужин за этим винтажных столом, вся еда становится гораздо вкуснее. Я это чувствую! Это можно сравнить с покупкой дорогого винтажного автомобиля. Допустим, вы хотите найти на рынке авто‑ мобиль Ferrari 1954 года, которых было выпущено всего 10 экземпляров. Потратив 10 лет на поиски и получив наконец желаемое, вы, отправляетесь по своему району или городу за рулем этого авто в ближайшую булочную за хлебом. Ваш хлеб обретет совсем иной вкус! Честное слово. Всё потому, что старые вещи обладают историей. У них есть своя душа, верите вы в это или нет». Галерея Кюри, расположенная в Al Serkal Avenue в Дубае, больше напоминает склад, где коллекции только и дожи‑ даются своего часа быть отправленными к покупателям или на очередную международную выставку мебели и предметов декора. «Это поразительно, насколько трудно бывает объяснить людям, особенно здесь, в ОАЭ, что диван может стоить и миллион дирхамов, и больше. Сначала они кивают головой (им нравится диван), потом спрашивают, а почему же тогда он стоит так дорого, ведь в мебельном магазине можно купить похожий в десять раз дешевле (им хочется поторговаться, это же Восток, понимаю). И когда я пускаюсь в объяснения о том, что он винтажный, следует вопрос – так он еще и старый? Так за что же тогда вы просите такие деньги? (им очень-очень нравится диван, им очень хочется его купить, но цена… ужас-ужас), – продол‑ жает свой рассказ Гийом. – И тут я пускаю в ход убийствен‑ ный аргумент – я напоминаю потенциальному покупателю об автомобиле Ferrari 1954 года, которых есть всего три в мире, и задаю встречный вопрос, попадись он вам, вы бы купили его? И если да, то за любые деньги? В ответ слышу «конечно»! Он же такой будет только у меня в этой стране! И тут я снова возвращаюсь к дивану… Он тоже такой один». Помимо ведения четко выверенной стратегии продаж и в перерывах между поисками новых уникальных пред‑ метов для своей галереи, Гийом Кюри, интересы которого сегодня фокусируются вокруг мебели и предметов декора ХХ века, особенно послевоенной эпохи, часто выставляет свои коллекции на выставках, где в единых интерьерах могут экспонироваться произведения таких гениев эпохи, как Ле Корбюзье, Энди Уорхол или наш современник Демьен Хёрст. И, надо сказать, небезуспешно. Ведь Кюри убежден, каждый предмет рассказывает историю своего времени. Вот кресло Elda. Сидя на нем великий злодей Стромберг в исполнении Курда Юргенса, играл музыку, ставшую саундтреком к фильму о Джеймсе Бонде 1977 года «The Spy Who Loved Me» («Шпион, который меня любил»). Плюс в спальне у Ленни Кравитца, по слухам, тоже стояло такое одно. Или взять диван Willy Rizzo. 2016 march - april art plus privÉ 119 PRO decor