Art+Privé Issue #22

К тому времени страстный Ривера уже расстался со своей второй женой, и ничто не мешало ему увлечься двадцати- летней художницей, остроумной, смелой и талантливой. Пленил его и незаурядный интеллект Фриды.  Диего был старше Фриды на 20 лет, страшен, огромен и толст. Растущие клочьями волосы, выпученные от возбу- ждения или, наоборот, прикрытые набрякшими веками глаза. Он напоминал людоеда, но «людоеда доброго», как сказал о Диего Максимилиан Волошин, встречавшийся с ним в Париже. Сам себя Ривера любил изображать в виде толстобрюхой лягушки с чьим-то сердцем в руке. Его всегда обожали женщины, Диего отвечал взаимностью, но как-то признался: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее я хочу заставить их страдать». «В моей жизни было две аварии: одна – когда автобус врезался в трамвай, другая – это Диего». Вот одно из самых известных высказываний Кало, передающее весь смысл их отношений. А одна из самых известных картин на эту тему – «Всего несколько уколов». Кровавая постель и мужчина с ножом, стоящий над распростертым телом Фриды. Диего Ривера изменял молодой жене направо и налево. «Я пыталась утопить свои печали, но эти ублюдки научились плавать...» И она тоже стала изменять. Ривера ревновал и бесился – ей не было позволительно то, что он позволял себе. После пяти лет скандалов, упреков и ссор они развелись, но через год поженились снова. Ни на одном автопортрете Фрида не улыбается: серь- езное, даже скорбное лицо, сросшиеся густые брови, чуть заметные черные усики над плотно сжатыми чувствен- ными губами. Идея её картин зашифрована в деталях, фоне, фигурах, появляющихся рядом с Фридой. Или рядом с двумя Фридами. Ей часто приходилось будто разделяться. Она до аварии – она после аварии. Она страдающая – она спокойная. На людях она почти всегда была бодра, весела, заразительно хохотала, громко материлась, пила, курила и вела себя будто она самый счастливый человек на свете. Её истинные внутренние переживания находили выход в картинах и дневниковых записях. Она хотела жить, она мечтала о детях. Когда в Штатах она потеряла второго своего ребенка (а всего неудачных беременностей было три), то прямо в больнице написала картину «Больница Генри Форда». Это исповедь женщины, утратившей не только своего ребенка, но и свою женст- венность, свой род, свое предназначение и будущее… По горизонту – урбанистический ландшафт Америки, в центре – железная больничная кровать, на которой лежит истекающая кровью Фрида, символично связанная пупо- виной с зародышем, улиткой и анатомическим макетом. Лаконизм и простота символов Фриды обнажают силу её переживаний, статичность образов подчеркивают немую, застывшую боль. Больше всего в жизни Фрида любила саму жизнь – и это магнитом притягивало к ней мужчин и женщин. Несмотря на мучительные физические страдания, она искрилась юмором, могла хохотать до изнеможения, подшучивать над собой, развлекаться и от души кутить. И только взяв кисть, позволяла себе думать о неизбежном. Она мечтала о ребенке, но страшная травма не позволила ей иметь детей. Три беременности – а это был настоящий подвиг в её положении – закончились трагично. И тогда она стала рисовать детей. Чаще всего — мертвых. Последние десять лет своей жизни Фрида Кало вела дневник, успев исписать и изрисовать скром- ные 170 страниц, которые теперь являются частью её наследия. 170 страниц с акварелями и коллажами, воспоминаниями о детстве, записями о болезни и мучительной любви к мужу. Сорок лет он пролежал в закрытом архиве мексиканского правительства, прежде чем был опубликован.  Имя Diego встречается в её дневнике чаще других слов. Она мучается от того, что не может найти слов, чтобы высказать ему все о своих чувствах, от того, что они невы- разимы. «Диего – начало, Диего – мой ребенок, Диего – мой друг, Диего – художник, Диего – мой отец, Диего – мой возлюбленный, Диего – мой супруг, Диего – моя мать, Диего – я сама, Диего – это всё». Это к нему будет обращено обведенное и многократно подчеркнутое слово ternura  – нежность. Его лицо будет проступать в случайных образах её беглых зарисовок. В 1953 году, будучи в одиночестве и вдали от него, она по-своему отпразднует его день рождения, записав в днев- нике «8 декабря... Диего... Любовь». Она рисует в дневнике птицу с опущенными крыльями. Над птицей Фрида пишет: Te vas? – Ты уходишь? И отвечает – «Нет». Alas rotas – Сломаны крылья. Ей никуда не деться ни от сломанных костей, ни от истерзанного сердца. Не получится ни улететь, ни уйти, ни даже уползти. В 1950 году ей сделали еще семь операций на позвоноч- нике. Девять месяцев она провела на больничной койке и теперь уже навсегда осталась в инвалидной коляске. В 1953 году, за год до смерти, ей ампутировали правую ногу, чтобы остановить начавшуюся гангрену. И в это же самое время в Мехико открылась её первая персональная выставка. На вернисаж Фрида прибыла в карете «Скорой помощи» с включенными сиренами. art plus privÉ июль - август 2016 24 PRO artist