Art+Privé Issue #38

101 2019 march - april art plus privÉ Теперь однако о менее аппетитном, но не менее знаковом для Парижа. О крысах. Уж извините за столь резкий переход, но мы условились, что следовать я намерена по порядку, отвлекаясь лишь на лирику, посредством которой читатель может заглянуть в под покров всевышнего. В этой статье, вы заметили, изменился жанр повествования. Сначала я хотела использовать форму путевых заметок (как уж повелось в предыдущих номерах), потом поняла, что это неинтересно, если мы говорим о Париже: что посмотреть, где поесть, читатель разберётся и без моих наущений. Здесь мне важно было поделиться своими эмоциями и переживаниями по ходу моего путешествия, и я решила повествовать в жанре лирического очерка с элементами путевых заметок. Итак мы после чудесного парижского завтрака направляемся пешим ходом по Rue de Rivoli к Елисейским полям. Проходим полностью всю улицу вдоль, минуем шикарный особняк американского посольства и вступаем в парк, о котором не устаёт упоминать уважаемый Владимир Познер, когда говорит о Марселе Прусте. Именно вступаем, потому как внезапно мощёно- асфальтированный путь обрывается, и я ловлю себя на мысли, что обувь для подобных прогулок должна быть на удобном ходу и непременно светлая, лучше всего подошли бы «винтажные», видавшие виды кроссовки (к тому же потёртый шик в тренде теперь). Я вдруг начинаю смотреть под ноги, выбирая, куда ступать, чтобы не испачкать черные балетки. Путь наш к Елисейским полям проходит по парковой зоне, задуманной задолго до дедов наших прадедов. Под ногами мелкий светлый (как и было века до нас – такова задумка сегодняшнего дня: ничего не менять) пачкающий гравий, переходящий в меловую пыль, кое-где островки травы, в сердцевине которых произрастают многовековые необъятные деревья. Мне хочется обнять широкие их стволы, постоять под сенью, прильнуть всем телом к этой великаньей могучести. Она зовёт и манит меня. Помнится, я так и сделала в первый раз, в 2007. Теперь, одиннадцать лет спустя, я, обняв этих древесных богатырей взглядом, поспешила за успевшей устать от пешей прогулки дочкой, чтобы присесть, прильнув к ней, на одну из скамеечек, опоясывающих огромным кольцом клумбу с дикорастущими кустами. Спиной к последним расселись уставшие раньше нас, погружённые в свои занятия парижане и туристы. Кто перекусывал, кто читал, не ведая, что делается у них за спинами. Мы, приближаясь к заветному островку отдыха, с каждым шагом всё лучше и лучше усматривали хаотичное движение в кустах. «Белки», – вслух подумала было я, и мы ускорились, чтобы быстрее позабавить взор. Как странно, но эти грызуны-верхолазы с пышными хвостиками не вызывают никакого отвращения, скорее наоборот, умиляют, в отличии от их чешуйчато-хвостатого крысиного собрата, которого мы и лицезрели в кустах, когда подошли к скамье. Десятки серых разновеликих крыс шныряли в кущах меж жёстких стволов и прутьев и вершили своё какое-то дело, не обращая ни малейшего внимания на человека. Усталость как рукой сняло, и мы, подстёгнутые вязким чувством брезгливости, в едином, так сказать, порыве понесли свои ноги вон из парка Пруста. Я напоследок окинула ласковым взором моих могучих богатырей и посочувствовала этим великанам: как жаль, что в их пышных кронах не живут белки. Ну вот… добавила ложку дёгтя в бочку с парижским мёдом. И на солнце бывают пятна… Чтобы следующий день получился не утомительным, а увлекательно- музейным, мы доверили его заботам экскурсовода и не прогадали. Лувр в этот раз не показался огромным – наоборот, немного знакомым и на удивление откровенным. Триумфальная арка Музей Орсе В музее Орсе мы были впервые, хотя о нём, конечно же, были наслышаны как об одном из главных хранилищ полотен импрессионистов. Однако помимо коллекции скульптур и картин европейских мастеров середины 19 – начала 20 столетия, заполняющей промежуток истории живописи между Лувром и Центром Жоржа Помпиду, нам всё же интересно было поглядеть ещё и на первый в мире электрифицированный железнодорожный вокзал. Я не ошиблась, нет, дорогой читатель, – всё так. С D’Orsey отправлялись когда-то поезда в направлении Орлеана, Тулузы и Бордо. Для удобства пассажиров в здании вокзала даже был построен отель на 370 номеров, с ресторанами и конференц- залами. Однако здание, созданное в 1900 году, оказалось малогабаритным для длиннющих современных составов, и в 71-ом году его решили снести, но Жорж Помпиду, который на тот момент был президентом Франции, высказал идею о преобразовании вокзала в музей. К музею Орсе (этот музей на левом берегу Сены) мы (я намеренно, вы поймёте, отматываю ленту повествования чуть назад) добирались из отеля пешком через парк Тюильри, где нас гостеприимно встретил музей Оранжери (Musee de L’Orangerie), который не входил в планы этого дня, он не входил в планы вообще. Однако именно Оранжери задал собственно планы дню следующему. PRO voyage