Art+Privé Issue #38

21 2019 march – april art plus privÉ ... Цыпкин выбрал самый простой способ рассказать о себе — личные забавные и грустные истории деятельность, денег становится больше. И дело не только в доходе. Больше не нужно тратиться ни на какие способы идентификации, не нужно никому ничего доказывать. Ты носишь дорогую вещь, потому что нравится, а не потому, что нужно, иначе посчитают непонятно кем. Кризис-то был вообще? Был, конечно. Он начинался. Этого уже не достиг, и здесь не достигнешь. А с книгой так вышло, что я был номером один. Пусть небольшой промежуток времени, пусть в нише, в которой никого больше нет. Конечно, это чуть-чуть успокоило. Галочку поставил. Еще не все потеряно. Публичность вытащила из потенциальных проблем. Я не в списке Forbes, но сейчас я понимаю, что еще две-три книжки напишу, их переведут. И в общем, даже если я потеряю всякую популярность, они будут долго еще приносить деньги. Я смотрела твое интервьюна «Маяке», и там ты не хотел называть себя писателем? Почему? Или это просто кокетство с твоей стороны? Нет, нет. В этом и правда, и расчет. Мне не хочется выползать под огонь негодования литературного мира. У нас в России писатель – это сакральная позиция. А я отношусь к своей деятельности без святости. Пишу и пишу, бестселлер и бестселлер. Умру — потомки решат. Представляю посмертную конференцию: "Цыпкин – что это было?". Хорошо. Так как тебя называть? Не знаю, как себя назвать. «Рассказчик» – потому что я если и писатель, то какой-то новой формации. Мне нравится писать короткие рассказы, утрамбовывая в них по возможности все, что можно было бы растянуть на большую повесть или даже роман. Пока у меня и таланта на большую книгу нет. У меня на сценарий-то не хватает толком. Анна Меликян дурь из меня месяц битой выбивала, пока мы вместе писали к одной новелле сценарий. Скажу пафосно – цивилизация пока не придумала для моей деятельности названия. Тымного выступаешь на публике. Это капитализация твоего успеха? Да, в том числе. Вообще, для выступления на публике есть несколько причин. Во-первых, это действительно монетизация, потому что за несколько выступлений на сцене я могу больше получить, чем за свою книжку за год несмотря на то, что это бестселлер. Во-вторых, это правильная передача содержания книги большому количеству людей. Ладно я, а когда мой рассказ пронзительно прочитал Данила Козловский, его посмотрело 3 миллиона человек. Ну у какой книжки есть такой тираж? Кроме того, чтения со сцены раскрашивают историю. К примеру, у Константина Хабенского мой рассказ «Мышки по норкам» – драма, а у Николая Фоменко – комедия. Я его читаю как-то по-своему. Мне кажется, поэтому люди и приходят на наши чтения. В итоге, в выигрыше – литература. А как у тебя получается привлекать к сотворчеству столь именитых людей? Самый простой путь – прямой. Я нахожу способ показать рассказ и говорю: «Давайте сделаем что- нибудь вместе». Человек говорит: «Да, давайте». Все. Или не говорит. Ну, конечно, это сомнительно. Я думаю, что есть что-то еще. PRO people