Художник Баходир Джалал

Баходир Джалал Части Вселенной

Прежде чем были созданы первые работы Баходира Джалала, освобожденные от предметности реального мира, художник совершил яркие самостоятельные прорывы к опыту европейского модернизма, к наследию Востока, которые поддерживались его интуитивными метафизическими прозрениями и очень личным погружением в философский и духовный опыт.


Текст: Нигора Ахмедова Фотографии: из личных архивов художника. Материал эксклюзивно предоставлен Alif Art Gallery www.alifartgallery.ae

Именно эта подвижность души и мысли, открытость и импульсивность поисков – яркая черта индивидуальности мастера. Художник, умея блестяще выдавать классическую репрезентацию, не отходя от нее, а параллельно ей легко погружается в «бессознательный» поток форм, близкий абстрактному сюрреализму.

Но это не главное, ведь повсюду в ситуации плюрализма современные художники вольны адаптировать и цитировать любую страницу истории искусства. А лозунг «Поэт срывает цветы там, где он их находит» был выдвинут еще Иоганном Вольфгангом Гете и сегодня близок постмодернистской ситуации, когда многим хочется видеть то, что они хорошо знают и помнят.

У Баходира Джалала за легко считываемыми этапами творчества лежит непростой путь духовного самопознания, а замечаемые отсылки и связи с наследием – это его нескончаемый «живой» диалог с мыслителями и мастерами Запада и Востока. Художнику близки великие, профетические фигуры: Навои, Данте, Руми, Омар Хайям, Леонардо да Винчи.

Поэтому и диалог с ними разный – порой трудный и бескомпромиссный, порой – легкий, моцартовский, как в графике, или – тяжеловатый в масштабных по замыслу монументальных росписях. Эта острая потребность в диалоге – некое сопровождение его экзистенциального и творческого процесса, которое уводит мысли художника к универсальным категориям Бытия, за пределы узкого частного мира.

У него то же, что и у старых мастеров пристрастие к возвышенному, тот же поиск и порыв к гармонии с оттенком драматического переживания. Материя и Дух, Человек и Вселенная, форма и пространство – их поединок в искусстве художника открыт и был начат давно.

Эти высокие категории Баходир Джалал всегда остро осознавал. И когда начинал свой творческий путь с портретов таких своих знаменитых современников, как режиссер К. Ярматов (1975), скульптор Д. Рузыбаев, керамист Усто М. Рахимов (1982), режиссер М. Каюмов (1985). И когда еще в 1980 году в картине «Многоликий Джайхун» искал прямой путь от мысли к форме, пользуясь заостренной пластикой сюрреалистических фигур в загадочном тревожном пейзаже.

В эти годы, еще не нарушая связей с реалиями, художник всё более постигал формальное начало, анализировал пластический «язык» живописи, то, что К. Гринберг в свое время считал чертой модернизма. Поэтому еще в советский период, с 1980‑х годов Баходир Джалал становится одним из немногих, кто реализует вариант модернистической концепции в живописи Узбекистана по сугубо индивидуальной логике творчества, не всегда совпадающей с мейнстримом.

картина Минарет Тимура, 1996 год

Перемены, захватившие живопись художника во второй половине 1980‑х, были глубокими и принципиальными. Переживание реалий жизни, потоки информации, будораживших в тот период общество, воплощаются Джалалом как борьба с отжившими стереотипами и в жизни, и в искусстве, обретая драматический характер, имея отчасти негационный аспект.

Центральным для Баходира Джалала стал вопрос новой пластической формы, похожей на структуры, как, например, в триптихе «Трагедия Арала» (1987). Но уже в картинах «Утренний ангел» (1988) и «Прощание» (1989) мир выглядит настолько фантасмогоричным и мистическим, подобным сновидению, что его содержание раскрывает присутствие и могущество в нем иных, таинственных сил.

Художник стремительно меняется, становясь все более раскрепощенным, формальные задачи эмансипируются, неуклонно приводя к исчезновению предметов и фигур в таких картинах, как «Пророк» (1990), «Святая Мария» (1990), «Диалог» (1991). Но, даже стремясь, как в абстрактном сюрреализме, к новым берегам бессознательного, он старается сохранить в них ауру библейских тайн.

Рискуя многими модернистскими установками, Джалал создает свою абстрактную неомифологию. Она «прочитывается» в угловатом, нарочито геометризированном языке форм в «Похищении Европы» (1993), или в трогательных и узнаваемых наивных образах – схемах в «Тайне жизни» (1991), «Мифологии 21 века» (1991), или в магически зашифрованном образном строе новой «речи» художника в «Лунном свете» (1995). Вместе с тем мастер не отклоняется «от курса», а решительно выходит из мира иллюзорностей, подобий. Его мир очищен, будто «снят» в своем остове и доведен до уровня краткой максимы, ясной и сильной в своем лаконизме.

Ангел-хранитель. Картина Баходира Джалала

Не будучи рассказчиком историй, легенд и притч, Джалал одним из первых нашел свой, индивидуальный принцип выражения этнокультурной поэтики на основе интерпретации исламской традиции орнамента как трансферта и проводника в мир новых сущностей.

Начиная с картины «Хива» (1990) и позже – «Минарет Тимура»(1996), «Поэт и муза» (1996) и «Посвящение Накшбанди» (1997), у художника появляется язык орнаментального дискурса, вызывающий у зрителя поэтические, философско-мистические ассоциации. Описанный подход заметен и в других работах мастера, углубившегося в теологические основы наследия Востока.

Его философия, мистическая поэзия и искусство отражают четкое представление о строении мира и закономерностях, определяя специфические принципы его художественного воплощения. Сложную вязь орнаментов и форм он понимает как вселенскую связь между Богом и Человеком.

Поэтому восточные основы его абстракции можно интерпретировать как идею явленного (захир) и сокрытого (батин), доступного пониманию лишь посвященных. Она почти в каждом произведении исламской традиции – от молитвенного коврика до богато украшенной миниатюры – раскрывает образы Пути, Долины, Райской обители, Центра и Бессмертия.

И в работах художника символы и знаки универсальных понятий живут в его «космосе» тайной жизнью, как, например, в картине о Накшбанди – вечном Путнике на пути познания Истины. Задуманная Баходиром Джалалом по законам орнаментальной композиции и сине-голубого колорита майолик, она в то же время привлекает какой‑то изощренной интеллектуальностью живописи модернизма.

Путешествуя по закоулкам своего «Я», Баходир Джалал вновь, но уже иначе, раскрывает свойственную ему потребность «покорять» и чертить линии в Вечность, в некое метафизическое пространство. Начиная с «Вознесения» (1996), «Слияния. Звуки песков» (1996), позже – в «Трансформации» (1999) и в «Лучезарном» (1999) – появляется сюрреальность динамики и статики.

Это не поддающиеся словесному описанию некие метаморфозы, инверсии форм, может быть, сны или эротическая символика. Там, где форма творится мыслью, безусловно, есть сочетание чувственности и холодной рационалистичности. Это соединение противоположностей наделяет живопись художника, несмотря на условность и абстрактность, мощной энергией и напряжением современного мира.

zhazhda

В произведениях Джалала есть что‑то близкое тому, что написал в эпиграфе к своей книге «Паутина жизни» А. Капрау, описывая структурно-бесструктурное единство Вселенной:
«Вот что мы знаем: Все вещи связаны между собой Подобно тому, как кровь Связывает членов одной семьи…
Что бы ни происходило с Землей, Происходит с её сыновьями и дочерьми. Человек не прядет паутину Жизни;
Он сам — лишь паутинка в ней. И что бы ни делал он с паутиной, Делает это с самим собой»

Интересно, что даже в самой абстрактной композиции Б. Джалала с повторяющимися формами и мотивами есть что‑то величественно-эпическое, даже высокое, если это подходит к беспредметной живописи.

В этом – особенность мастера, она в масштабе мысли и его таланта. Со временем принципиальная озабоченность художника Пространством, когда он писал, чтобы охватить его и «перейти» в безграничное, сменилась экспериментами со Временем.

Удивительно, что Б. Джалал решительно сменил стиль и приемы в новых поэтичных и загадочных по настроению картинах «Жажда» (2003), «Единорог» (2004), «Посвящение» (2004), «Видение» (2004). Однако главное, глубинное сохранено – увлечь не стилистическими новациями, а передать симптом состояния духа, философию замысла, и при этом, как принято у художника, увлечь классическим изяществом и мастерством.

В них есть узнаваемые образы и цитаты, они словно сны или видения художника убедительны и «реальны», в особенности тем, что пульсируют смыслами о тайне творчества, жажде свободы и хрупкости культуры. Может, из‑за этой «пограничности» в них сочетается полудетская безыскусность с неприкрытой сексуальностью, наивное – с грубым, поэтическое – с земным.

В перекличках культур, смешениях и метаморфозах, которые взаимодействуют в живописи художника, не имея границ, задаваемых сюжетом или стилистикой, Джалал смог выразить, что‑то пронзительно современное и человечное, как например, в картине «Жажда» (2003). Он пишет утонченных дам из галантных полотен А.

Ватто, скульптуру и деревья французских парков с пониманием того, что из острого ощущения бренности жизни вытекал столь свойственный рококо «бескорыстный» и эфемерный эстетизм жизни, и противопоставляет его мощи и силе животных, природе.

Есть в этих работах художника и тревожные ассоциации, есть и легкая тоска по иному миру, воплощенному в свете и гармонии жизни, которые несут с собой красота и искусство.

kartina-hudozhnika-bahodira-dzhalala

В «Видении» (2004) почти физически ощущается, как этот заколдованный мир оживает под воздействием света, любви, как радость и чистота детского восприятия мира преображают все вокруг. А в «Посвящении» (2004) с мастерицей Хамро Рахимовой и ангелом невидимое глазу «перетекание» времени – памяти словно фиксируется едва заметными пикселями изображения, деликатно введенными художником в изысканно-холодноватый колорит.

В работах художника есть примечательная сторона – визуальная доступность форм и алогизм сюжета, загадочное смешение эпох и стилей, которые вызывают потребность зрителя в соединении «начала и конца». Б. Джалал нашел такую «свободу от жизни» и в то же время «близость к жизни» и так парадоксально их сочетает, что картины порождают ощущение светлого сна, ностальгии или далекого идеала.

Баходир Джалал всегда много рисует – мгновенные импровизации, убедительные по реализму портреты, во многих сюжетах видна перекличка и поиски, которые ведутся параллельно живописи.

master-keramist-muhid-rahimov

Джалал (Джалалов) Баходир Фазлетдинович — живописец-монументалист, график. Народный художник Узбекистана, академик Академии Художеств Узбекистана. Родился в Ташкенте в 1948 году. В 1968 году окончил РХУ, затем в 1974 году Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, факультет монументально-декоративной живописи, мастерскую А. Мыльникова.

Работает в области монументальной и станковой живописи, графики. Один из ярких представителей поколения узбекских художников 1970-х годов. В начале 1980-х гг. приобрел широкую известность, благодаря монументальным росписям в Доме Кино, драматическом театре в Коканде и других залах, а также большим циклом портретов известных деятелей искусств Узбекистана.

В 1990-е гг. основу его творчества составляет философское осмысление закономерностей Вселенной, взаимосвязь и взаимозависимость всех элементов и структур материи и духа, рождения и распада, расцвета и угасания, смены тьмы и света, добра и зла. Произведения художника представлены в музейных собраниях Узбекистана, России, частных коллекциях за рубежом.

Работа над росписью «Посланники вечности» в Доме кино

Работа над росписью «Посланники вечности» в Доме кино

Это – графика мастера высокого классического уровня, если иметь в виду не «штудии», а свободное и виртуозное владение линией, особым чувством пластичности форм. Будучи классической основы, линия художника всё же сугубо джалаловская – иногда чувственная, капризная или вычурная, певучая как в рисунках «Смятение», «Посвящение Усто Мумину», как и во многих других, первоклассных по исполнению.

Она разнообразна, то он безупречно подчеркивает микроскопические детали, то чувственно «ощупывает» избыточную форму тел неких раблезианских персонажей в «Композиции». Есть в рисунках художника оттенки фривольности и эротизма, он может удивить и холодным нарциссизмом декаданса. Рисуя уверенно и в то же время легко, виртуозно, он будто щеголяет своей академической выучкой и эрудицией.

Но вместе с тем интересны в графике его глубокие и очень личные, интимные размышления о судьбах великих предшественников от эпохи Возрождения до модерна: «Мать Леонардо», «Путь», «Пушкин».

Будучи автором таких монументальных росписей, как «Рождение танца», «Торжество человеческого разума», «История узбекского театра», «Память. Посвящение Накшбанди», Баходир Джалал посвятил им значительный период своей жизни, наполненный интересными художественными открытиями и уникальными по масштабу замыслами.

Его пластическая речь, навеянная мэтрами Возрождения, масштаб тем и мастерство исполнения изменили принятые ранее в монументальном искусстве Узбекистана принципы и стилистику. По существу, творчество этого художника определяет развитие и тенденции монументального искусства в республике с 1980‑х годов и до настоящего времени.

Присущие росписям художника мощная пластическая телесность, особое напряжение форм и ракурсов, умение наполнить самые разные западно-восточные образцы ассоциациями и включать их в новый контекст, стали запоминающимися особенностями стиля этого мастера.

У Баходира Джалала философская тяга к познанию интеллектуальных основ бытия и самого непостижимого из превращений – метаморфозы жизни и смерти, смерти и воскресения. Глубоко задумываясь о современном мире, художник в своем творчестве ищет ответы и идет по пути сложнейших и в то же время простых, исконных представлений о мироздании, к которым сегодня приходят ученые.

ВЫСТАВКИ

1991 год
• Международная выставка европейской биеннале Classic-III. Кортрейк, Бельгия.

1999 год

• Международная выставка Triennale-III. Лалит Кала Академия. Нью-Дели, Индия.

• Выставка узбекских художников в административном центре радиостанции Deutshe Welle. Кельн, Германия.

2000 год
• 1‑я Ташкентская биеннале современного искусства.

2001 год
• Выставка «Внутренняя Азия». ЦВЗ. Ташкент, Узбекистан.
2002 год
• Выставка «Сейсмограф. Черный квадрат». При поддержке Швейцарского бюро по сотрудничеству в Узбекистане. ЦВЗ, Ташкент.
2003 год
• Фестиваль изобразительного искусства Узбекистана. Ташкент, Узбекистан.
2004 год
• «Мы родом из легенды». Международный Арт-Салон «Среда обитания». ЦДХ. Москва.
2005 год
• 2‑я Ташкентская биеннале современного искусства.
• Отчетная выставка академиков Академии художеств Узбекистана. ЦВЗ. Ташкент.
2007 год

• Международный симпозиум художников. Астана, Казахстан.

• Международный художественный салон «ЦДХ-2007». Проект «Учитель. Ученик». ЦДХ. Москва. 2008 год

• II Международная биеннале живописи «Бельведерс ди Сан Мучио». Казерта, Италия. 2009 год

• III Московская биеннале современного искусства. ЦДХ Москва. 2013 год

• 7‑я Ташкентская биеннале современного искусства. Ташкент, Узбекистан.

I agree to have my personal information transfered to AWeber ( more information )
Tags:
0 shares
Previous Post

Осень в Бейруте

Next Post

Сонаты на холсте