Властелин моды

Имя Чарльза Фредерика Ворта навсегда будет ассоциироваться с царственными модами викторианской эпохи. Основатель французской высокой моды родился в местечке Бурн, в Англии 13 октября 1825 года. Сын скромного сборщика налогов в Линкольншире, он познал все ужасы бедности в семье без отца. В детстве ему пророчили работу в типографии, но весной 1838 года, в возрасте 13 лет, он отправился в диккенсовский Лондон и ощутил все прелести эксплуатации детского труда.

Текст Александр Васильев   Фотографии из личных архивов автора

Вбританской столице Чарльз овладел профессией продавца в хорошем магазине импортных французских модных товаров, который назывался Swan & Edgar. Затем он получил повышение и перешел в еще более престижный магазин шелковых тканей в Лондоне, называвшийся Lewis & Allenby, который являлся придворным поставщиком Её Величества королевы Виктории.

В возрасте 21 года, в 1846 году, Чарльз Фредерик Ворт бросил родную страну и отправился пытать своё модное счастье в Париж, вечно манящий своим блеском и возможностями молодежь со всех концов света. Трудно предположить, через какие невзгоды и лишения прошел этот молодой англичанин в столице Франции, первый месяц он работал приказчиком в магазине Ville de Paris. Но в 1847 году он, наконец, нашел себе место продавца со знанием английского языка в престижном парижском магазине “Gagelin – Opigez & Cie” на рю Ришелье недалеко от театра Комеди Франсез. Новое место работы Ворта считалось одним из самых знаменитых в Париже в те годы.

Парижский шик с его вечными изысканными выдумками, характерными для моды 1840‑х и 1850‑х годов были той прекрасной питательной почвой, которые позволили молодому Ворту кристаллизовать и развивать свои талант. Всюду его окружала роскошь – дамы, утянутые в узкие корсеты, в шуршащих тафтяных широких платьях, в шалях и канзу, в капорах и в баволе, с тонкими ручками в цветных лайковых перчатках, зонтики-умбрельки, шелковая обувь на низеньком каблучке, бисерные ридикюли и духи от Guerlain – всё это не могло не восхитить и не пробудить воображение талантливого юноши.

В магазине “Gagelin – Opigez & Cie», где работал юный Ворт, торговали новинками французской текстильной промышленности – яркими шелками – броше, фаями и оттоманами, барежем и органди, нарядными брокарами, легкими набивными муслинами и лионскими шалями. Огромный объем тканей и богатство выбора, заметно превышавшие лондонский ассортимент, часто тяготевший к клетчатым тканям в силе «балморал» – любимца Её Величества королевы Виктории, поразили молодого англичанина в Париже. С неистовым упорством он принялся драпировать эти новинки сперва на манекенах-бюстах, чтобы показать красоту ткани и игру шелка в складках, драпировках и объеме. А затем он просто перешел к живым моделям. Особенно Чарльз симпатизировал молоденькой мадемуазель Мари-Агустин Верне (1825‑1898). Она с истинной парижской грацией XIX века ежедневно меняла платья, сшитые на «живую нитку» из ткани магазина. Покупательницы ахали, приходили в восторг и покупали именно ту ткань, которую молодой англичанин предлагал на платье мадемуазель Мари. Благодаря этому вскоре дирекция магазина предложила Чарльзу руководить ателье по пошиву платьев при магазине. Оборот магазина, и без того порядочный, только увеличивался, а слава Ворта росла. К нему стали обращаться за советами – какую шаль подобрать к платью, купить ли 15 метров шелка или все 20 метров – такой приблизительно метраж требовался, если платье было с тремя рядами больших оборок по косой при корсетной талии в 50 см. Говоря современным языком, молодой Ворт был не только «продавцом-консультантом», но и «стилистом» у клиенток.

Рождение Дома моды

По прошествии времени успех окрылил его и, найдя себе в компаньоны шведского художника-пейзажиста и сына банкира Отто Густава Боберга (1821‑1881), Чарльз Ворт консолидировал капитал, обвенчался с мадемуазель Мари-Агустин, стал отцом своего первого сына и нашел себе новое место под магазин: в доме номер 7 на тихой и спокойной rue de la Paix, которая отходит от Вандомской площади в Париже.

Успех Ворта как кутюрье был в первую очередь обусловлен историческими обстоятельствами. В начале 1850‑х годов племянник Наполеона Бонапарта – Наполеон III – стал императором Франции, и Париж вновь стал мировым центром моды, люкса и красоты. Сразу и всем понадобились новые платья, благо поводов было немало – коронация, балы в Тьюилери, приемы… Всё это требовало роскошных туалетов, под стать изысканному вкусу императрицы Евгении, супруге Наполеона III, урожденной испанской графини де Монтихо.

Но поначалу Дом моды “Worth & Boberg”, в котором с первых дней работало уже пару десятков сотрудников, довольствовался околоточной, буржуазной клиентурой. Молодому Дому моды приходилось торговать не только платьями, но и тканями и отделками для них. Однако даже самые первые платья этого нового ателье отличались оригинальностью и стильностью. В моей личной коллекции имеется редчайшее визитное платье на большом кринолине из тафты селадонового (нежно-зеленого) цвета с грифом Worth & Boberg (1857‑1871), что является невероятной редкостью!

Кстати, именно Черльзу Фредерику Ворту впервые пришла в голову идея печатать золотыми буквами имя и адрес Дома моды на сантюре – внутреннем пояске корсажа платья, что положило основу брендомании, живой и по сей день во всем мире и считается началом эры Высокой моды как таковой.

Вскоре Боберг уехал в Швецию, где у него родилась дочь, оставив Ворту свою часть Дома, и Чарльз Фредерик стал единовластным его владельцем. Модели его одежды пользовались успехом, но не имели широкой популярности. Всё решил один случай. Однажды у дверей Дома моды остановилась карета дипломатического корпуса с Австро-Венгерским гербами на дверях. Оттуда выпорхнула очаровательная модница Второй империи, принцесса Паулина фон Миттерних, супруга посланника Австро-Венгерской империи при французском дворе. Принцесса фон Миттерних была воплощением очарования! Она в срочном порядке заказала у Ворта бальное платье для предстоящего бала у императрицы Евгении, который давали в несуществующем ныне дворце Тьюилери. Чарльз Ворт выполнил заказ, и как позднее писала в своих воспоминания принцесса: «Платье было очаровательным и увы, уже более никогда, его платья мне так дешево не доставались».

Наряд принцессы фон Миттерних, ближайшей подруги императрицы Евгении из тюля и букетиков цветов был настолько изящным и удивительным, что привлек к себе внимание самой императрицы, которая, осведомившись об авторе сего туалета, попросила Чарльза Ворта наутро явиться во дворец. По материнской линии императрица Евгения была ирландкой, прекрасно говорила по‑английски и быстро нашла общий язык с англичанином Вортом. Вскоре она сделала Чарльза своим «придворным поставщиком» и принялась заказывать у него большое количество бальных, повседневных и парадных нарядов. Так как Ворт сам не рисовал, он пользовался заготовленными гравюрами с женскими фигурками, к которым дорисовывал линии платьев – плоды своей творческой фантазии. Несколько альбомов с такими рабочими рисунками хранятся теперь в Лондонском музее Виктории и Альберта.

При дворе и без монархии

Как только французская императрица стала отшиваться у Ворта, к нему потянулась вереница придворных дам, аристократок, жен промышленных магнатов и даже кокоток, которыми в то время изобиловал Париж. Сам Ворт установил себе за правило приезжать на примерки только к Её Величеству, а все другие дамы должны были приезжать к нему в Дом моды. А что им было делать? У Ворта не было конкурентов, а желание одеться у самого прославленного мэтра моды было очень велико! Однако современницы вспоминают его не очень ласково. Он часто приходил на примерки сердитым и не выспавшимся, с красным лицом, не отличался обходительностью нрава, на ходу сочинял модель и не слушал никогда никаких комментариев со стороны заказчицы. Он и только он точно знал, что ей пойдет в смысле цвета, кроя и стиля. Чарльз Фредерик Ворт представлял собой тип модельера – тирана, великолепного коммерсанта, попавшего в идеальный город в нужное время. До эпохи Ворта большинство портних были женщинами, и явление Ворта в мир моды было настоящей сенсацией.

Усилению сначала европейской, а затем и мировой славы Ворта очень способствовал экономический прогресс. «Промышленная революция» позволила Ворту брать заказы по почте из‑за рубежа и отправлять клиентам готовые вещи на пароходах и поездах. Эта вакханалия роскоши и люкса, бывшая фоном, как и оперы Оффенбаха, всему правлению Наполеона III, была прервана Франко-Прусской войной, блокадой Парижа и Парижской коммуной. Император был низвергнут, а главная заказчица Ворта – императрица Евгения – вместе с наследником престола удалилась в изгнание в Англию.

Чарльз Ворт в смятении чувств на время закрыл свой Дом моды, но когда была провозглашена Третья Республика, в 1871 году снова открыл его и был удивлен обилием заказов, которые последовали уже не от придворных дам, а от нуворишей и их жен, разбогатевшей буржуазии. С тех пор на сантюре его моделей исчезло имя Боберга, и все модели были подписаны исключительно его собственным именем Worth.

Но нежной дружбы с императрицей Евгенией Ворт не прервал и после свержения французской монархии. Раз в год он посылал императрице в изгнании свою новую модель вместе с букетиком парижских фиалок, которые она так ценила. Вот пример достойной лояльности к своей первой коронованной заказчице, которая дала славу Дому моды! К слову, отправляясь в Англию, императрица впопыхах не взяла ничего из нарядов, которые позднее спасла от коммунаров принцесса Паулина фон Миттерних, собрав из гардеробной низвергнутой монархини все последние платья от Ворта и отправив их с дипломатической почтой в Туманный Альбион.

Еще в конце 1860‑х года сократив в объеме кринолин, очень неудобный в купе поезда, конке и в омнибусе, Чарльз Ворт предложил дамам драпированный турнюр, который со многими модификациями продержался в моде с его легкой руки целых 20 лет, до конца 1880‑х годов.

Очень тесные связи существовали у Ворта со всеми королевскими и императорскими дворами Европы. Даже королева Виктория тайком носила наряды от Ворта, покупая его платья через английских модисток. Особенно Чарльз Ворт любил одевать русский двор и гордился тем, что его туалеты носили три русские императрицы – Мария Александровна, Мария Федоровна и Александра Федоровна.

Они, естественно, не приезжали на примерки, но по снятым с них меркам в ателье Ворта был изготовлен манекен, на котором отмерялись многочисленные заказы российских императриц и поездом отсылались из Парижа в Петербург в больших дорожных кофрах от Louis Vuitton.

10 марта 1895 года Ворт умер и был похоронен в Париже. Его компания перешла по наследству двум сыновьям Жану-Филиппу и Гастону. Они продолжили успешно развивать дело отца. Дом Моды Ворта был на пике популярности вплоть до Первой мировой войны. Но в 1920‑е годы заметно возросла конкуренция с иными домами обретших славу кутюрье – Поля Пуаре, Жанны Ланвен, Мадлен Вионне, Габриель Шанель, Жана Пату, Люсьена Лелонга и другими корифеями высокой парижской моды.

…Нью-йоркский крах осенью1929 года и начавшаяся за ним Великая депрессия подкосили жизнь и бизнес многих старых Домов моды Парижа. Не стал исключением и Дом Чарльза Фредерика Ворта. Не имея четкой художественной концепции, при этом обладая руководством весьма преклонного возраста, дом Worth явно шел на коду.

После войны руководством Дома занялись еще одни наследники его основателя – Роже и Морис Ворт. В 1952 году бренд объявлен банкротом, а в 1954 году Дом Ворт был куплен одним из его старых конкурентов – Домом Пакен, основанным в 1891 году и, строго говоря, тоже уже дышавшим на ладан. Дом моды Ворт был окончательно закрыт в 1956 году. Но имя Чарльза Фредерика Ворта так и осталось в истории Высокой моды как её властелина и новатора своего времени.