Охота за сокровищами
Сегодня поговорим о художественном фильме The Monuments Men (в дословном переводе «Люди-памятники», а в русском прокате – «Охотники за сокровищами») замечательного режиссера и актера Джорджа Клуни. Сценарий к фильму был также написан Клуни совместно с Грантом Хесловым, с которым актер создает уже далеко не первый фильм. Лента снята по мотивам книги Роберта М. Эдселя «Люди-памятники: союзнические герои, немецкие воры и величайшая в истории охота за сокровищами» (The Monuments Men: Allied Heroes, Nazi Thieves and the Greatest Treasure Hunt in History).
Текст Гранислава Данилова Фотоматериалы Empire International
В основе сюжета лежит повествование о том, как во время Второй мировой войны команда из искусствоведов и хранителей музеев объединяется, чтобы спасти известные произведения искусства, похищенные нацистами, прежде, чем те успеют их уничтожить. Премьера фильма состоялась на 64‑м Берлинском международном кинофестивале. Благодаря прокатчику Empire International, нашему кинообозревателю Граниславе Даниловой удалось получить интервью с режиссером картины, блистательным Джорджем Клуни.
Джордж, почему Вы захотели снять этот фильм?
Мы с Грантом [Хесловым] снимаем много циничных фильмов. Это то, что нам нравится. Но однажды мы подумали, а что если мы снимем не слишком злонамеренное кино? Было бы хорошо пожить не только в испорченном мире, для разнообразия! (Смеётся) Поэтому, забавы ради, мы и сняли эту картину.
Книга «Люди-памятники» относится к документальной литературе, но, несмотря на это, послужила очень хорошим материалом для художественного фильма. Группа плохо подготовленных мужчин, которые, прямо скажем, уже немолоды, чтобы быть солдатами, отправляются на миссию по спасению величайших мировых произведений искусства…
Да, мы сами удивились, насколько хорошим оказался материал для фильма! Я сразу же вспомнил схожие вещи, например, военную драму «Поезд» (The Train, 1964) режиссёра Джона Франкенхаймера, поставленную по роману Роз Валлан «Фронт искусства». В ней речь идет об операции французских железнодорожников, которую они предприняли в августе 1944 года с целью не допустить вывоза в Германию полотен французских импрессионистов из Национальной галереи Жё‑де-Пом. Помимо этого, несколько лет назад я смотрел документальный фильм «Похищение Европы» (The Rape of Europa, 2006) Ричарда Берге о нацистах, воровавших произведения искусства. Поэтому я уже немного знал об этой теме, приступая к ней. Так, например, я хорошо знал, что Гитлер подверг жесткой и массированной бомбардировке Англию, но в Париже он этого не сделал, так как хотел заполучить лучшие шедевры искусства себе. Он крал их и прятал в заминированных местах. А потом мы начали смотреть на это так, будто он украл всё, что только можно было. То есть, миллионы и миллионы предметов искусства. Крупные и очень важные художественные произведения.
То есть, у Вас были все необходимые компоненты, чтобы сделать качественный, напоминающий о прошлом военный фильм?
Суть в том, что сегодня интерес к фильмам и книгам о Второй мировой войне угасает из‑за того, что люди уже почти не знают истории. Причина популярности старых фильмов кроется в том, что в них обязательно был самый главный злодей, а все его последователи в истории кино тоже носили униформу. В принципе, вот они, все самые необходимые элементы хорошей ленты. Злодеи и герои. Плюс, наша история о том, чего многие люди даже не знают. Я, например, сам многого не знал до знакомства с книгой. Знания же для качественного романа или кино – это то, что естественно и даже необходимо. Дальше всё просто. Нужно собрать вместе группу людей и отправить их для выполнения важнейшей миссии. Можно сделать героев немолодыми.
Это всё равно прекрасно будет работать. В особенности, когда эти немолодые парни такие люди, как Билл Мюррей, Джон Гудман и Боб Балабан.
Перед самым началом работы Вы вспоминали какие‑либо еще фильмы о войне? Например, «Большой побег» (The Great Escape, 1963), «Грязная дюжина» (The Dirty Dozen, 1967), «Дикие гуси» (The Wild Geese, 1978) или другие картины?
Да, конечно! Все эти и множество других. Забавно, но когда мы начали собирать вместе все идеи, ну, знаете, прикреплять на большой белой доске стикеры с фильмами, какие кто мог вспомнить, то отталкивались именно от них. Потом просто пошли и купили диски с 30 или более фильмами и обнаружили, что большая часть из них сейчас попросту забыта. Бесспорно, есть исключения. Например, «Мост через реку Квай» (Bridge Over the River Kwai, 1957) до сих пор смотрят! И в других картинах есть что‑то, что в них до сих пор «цепляет».
Замечательная история в «Большом побеге». Операторские работы в «Самом длинном дне» (The Longest Day, 1962) и в фильме «Мост слишком далеко» (A Bridge Too Far, 1977). Но, в конечном счете, когда наша группа начала непосредственно работу над «Охотниками за сокровищами», мы отталкивались от своих личных впечатлений от старых фильмов, а не от того, какими они были на самом деле. Другими словами, мы не снимали фильм, который должен был быть похож на ленты 1950‑х годов. Мы хотели сделать современную версию военного кино, которая бы никого не отталкивала и не воспринималась современным зрителем отчужденно.
Возможно, эти старые военные фильмы не «работают» сейчас оттого, что современный зритель стал более искушенным и требовательным к кино? Некоторых вещей просто не избежать.
Да, их не избежать. В наши дни совершенно точно и почти всегда найдется человек – как это произошло с «Арго» – который вдруг скажет: «Знаете, эта история произошла не совсем так!» А вы в ответ: «Давайте тогда проверим все фильмы по списку с начала времён. Например, правда ли всё, что говорили в фильме “Паттон” (Patton, 1970)?» Когда мы снимали «Доброй ночи и удачи» (Good Night and Good Luck, 2005), мы были в известной степени уверены, что даже диалоги в комнатах весьма близки к реальности, поскольку все были журналистами и написали книги об этих событиях. Для нас интерес к сюжету «Людей-памятников» как раз и заключался в том, что все эти люди объединились в попытке сделать что‑то, казавшееся абсолютно невозможным. Они и понятия не имели о масштабах бедствия до тех пор, пока не принялись за исполнение своей миссии. Не все уцелели, конечно, и в этом состоит драма. Но есть и юмор. Юмор так называемого «величайшего поколения», когда люди не говорят о том, чего они боятся, а только подшучивают над своими страхами.
Ваш фильм некоторых зрителей несколько удивляет. Всё же он больше похож на авантюрное и приключенческое кино, чем на фильм, за который его создатели ожидают получить солидные «тяжеловесные» награды…
На самом деле мы не хотели, чтобы результатом нашей работы стала военная драма, которой бы присудили «Оскар». Мы хотели снять хорошую, убедительную и развлекательную картину. Чтобы каждый гордился тем, что принял в ней участие. И все, конечно, «прыгнули на борт». Именно так всё и произошло. Все актеры сразу же согласились сниматься. Благодаря чему стало понятно, что сценарий им понравился. Ведь им не платили за съемки в картине большие деньги, понимаете?! Это, конечно, очень обнадежило. В этот момент мы почувствовали: «Так, порядок, мы на правильном пути!» Кстати говоря, все хотят сделать такое кино и чувствовать себя при этом хорошо и уверенно. Знаете, иногда в жизни мы обнаруживаем, что не нужно постоянно себя толкать, потому что сам мир и так норовит толкнуть тебя. Нам показалось, что время для съемок этой картины тоже было подходящим.
Многие Ваши предыдущие режиссерские работы имели относительно небольшие бюджеты. «Люди-памятники» – более широкомасштабное кино для массового зрителя, соответственно, и затраты на него были гораздо больше. Стало ли это поводом для дополнительного напряжения?
Да, и это всегда так. Чем больше денег тратишь на съемки, тем больше напряжения и ответственности. Не могу сказать, что это очень дорогой фильм. К тому же расходы были поделены между двумя студиями. А когда всё уже было обговорено и договорено, мы сняли картину за хорошую цену. Но говорить о том, что фильм этот малобюджетный, конечно, не стоит. Это самая дорогая лента, которую мы когда‑либо снимали. Когда мы делали «Доброй ночи и удачи», бюджет был семь миллионов долларов. Но мы тоже переживали. Просто напряжение становится всё более явным по мере того, как растет бюджет… Вы бы слышали разговоры о «Гравитации» (Gravity) год назад, когда мы делали наши первые повторные съемки: «Это же 80‑миллионное авторское кино!» Но сейчас, я думаю, все счастливы. И несмотря на напряжение, мы понимаем, что очень ответственно отнеслись к деньгам.
В картине довольно впечатляющий актерский состав. С кем Вы контактировали лично, а кто просто получил деловое предложение и контракт?
Кейт [Бланшетт, – прим. автора] я позвонил сам. Мэтту [Дэймону] мы просто послали сценарий. Билл [Мюррей] – мой друг. Джону [Гудману] я сказал на вечеринке, посвящённой «Арго»: «Мы собираемся прислать тебе сценарий». На самом деле, практически всех мы знаем лично. Это очень помогает, кстати. Потому что, пока фильм собирается воедино и до момента, когда он получит окончательный «зелёный свет», агенты, обычно, не сообщают о проекте звездам. Они обращаются к ним только тогда, когда уже есть деньги на счету. Нам было легче, потому что мы просто могли прийти к актерам и сказать: «Мы начинаем съемки тогда‑то, деньги на проект будут тогда‑то. Тебе это интересно или нет?»
Вам как режиссеру близкое знакомство с актерами не создает проблем на площадке? Например, можете ли Вы с легкостью сказать актеру, который является также и другом: «Мне не понравился этот кадр, давай сделаем его по‑другому»?
Да, конечно. С Биллом у меня очень хорошие отношения. Мы провели вместе всё лето в моем доме. Я помню, однажды сказал ему, когда мы только начинали работать: «Слушай, думаю, мне это будет странно – говорить тебе, как надо играть, и направлять на съемках». Он же снимается уже целую вечность и точно знает, что делает. Я его спрашиваю: «А вдруг мне захочется чего‑то необычного в один прекрасный момент работы над фильмом». А он мне: «Просто скажи мне, что ты хочешь, и я это сыграю». Поэтому, да, мне пришлось быстро адаптироваться. Или посмотрите на Джона Гудмана. Он играл одного из главных героев сериала «Розанна». Он был звездой, королём, важной персоной. Мне, конечно, было странно говорить ему: «На самом деле, Джон, я хочу вот этого». Но он настолько профессионален в том, что делает, что я не чувствовал дискомфорта, направляя его. Всё зависит от того, как ты сам всё это воспринимаешь. Потом, волнение и неуверенность быстро проходят, а ты просто делаешь свою работу и всё.
Но, даже работая с самыми талантливыми актерами, режиссер иногда хочет чего‑то совершенного особен-ного, потому что он‑то видит всю картину в целом…
Это точно! Но эти ребята всё понимают. Знают, что надо делать, и в чем заключалась их работа. Секрет такой совместной работы, также как это было с фильмами про друзей Оушена, заключается в том, что иногда надо сказать только одну фразу и больше никому не мешать во время съемки больших массовых сцен. Как правило, в такой группе актеров всегда есть один человек, который контролирует процесс, и режиссеру попросту не о чем беспокоиться. Здесь уже вступает в игру, своего рода, «духовная отзывчивость». У нашего актерского коллектива это качество присутствовало, и это очень много значит.
Когда Вы работали над сценарием, уже представляли, кто кого будет играть?
Да, я знал, кто будет играть большинство ролей. Это, кстати, делает работу со сценарием намного легче. Например, с Биллом очень легко. Подумаешь о нем и уже знаешь, какая роль достанется ему. В нашей картине у него самые драматичные сцены из всех, что он, возможно, когда‑либо сыграл. Например, с его дочерью по фильму. Это прекрасная сцена! А когда пишешь роль для актера и тебе заранее известно, в чем он силен и что может сделать на площадке, это для меня как режиссера удовольствие вдвойне.
Плюс, имея в команде всех этих актеров, нужно было тщательно продумывать сцены с каждым. Было бы неправильно, чтобы они просто заполняли пустоту! Однако фокус в том, что уделять время каждому в отдельности невозможно. Поэтому надо постоянно помнить, что эта сцена, например, с Биллом и Бобом, будет об этом. А затем другая, с Джоном и Жаном Дюжарденом, вот об этом. То есть, фокусироваться на том, что они делают совместно, и не пытаться сделать так, чтобы каждый делал что‑то своё в каждой сцене.
Сцены между Биллом Мюрреем и Бобом Балабаном кажутся очень смешными…
О, да! Билл постоянно «даёт всем джазу». И держать их в одном кадре вместе – это тоже работа не из легких, но она и забавна одновременно, потому что у Билла рост 187,5 см, а у Боба – 157,5 см. Уже смешно.
Сюжет фильма очень тонко балансирует между сценами, когда хочется просто расхохотаться, и высокой драме о войне. Сложно ли было сохранять этот баланс?
Да, безусловно! Мы хотели, чтобы у нас получилась именно драма, где, в некоторых моментах, можно и хорошенько посмеяться, а не комедия с серьезными элементами. Очень сложно удержать и вернуть зрителя, если он во время просмотра «уйдёт» в неверном направлении. Правильный тон – это всегда один из секретов в таких фильмах. «Арго», кстати, был такой же лентой – много шуток, но и серьёзных вещей тоже немало.
Несмотря на наличие легкомысленных и веселых моментов в фильме, серьезные темы о культурном наследии и искусстве проходят в нем «красной нитью». Вы свое внимание акцентировали именно на этом?
Думаю, что мы всегда знали об основной теме фильма. Это искусство, это мир… И что без них, этих важнейших элементов, культуры просто не будет. Она перестанет существовать. Крайне важным остается вопрос: «Можно ли искусство приравнять к человеческой жизни?» В некотором смысле, оно стоит того. Ведь люди гибли за него. За каждое из этих произведений искусства. Выходит, это что‑то для них значило. Искусство – это неотъемлемая часть нашей общечеловеческой истории. До того, как у нас появились все эти мультимедийные смартфоны и другие гаджеты, которые могут всё записывать и фиксировать, именно с помощью произведений искусства – картин, скульптур – мы фиксировали нашу историю. А без этого, если всё это отобрать… Посмотрите, что сегодня происходит в Ираке, когда мы, люди, не защищаем и не можем сохранить музеи с артефактами разных эпох! Как это ужасно, ведь история разрушена и уничтожена, а вместе с ней разрушается и культура.
Но ведь задача, которую Вы возложили на себя, очень трудна: доказать, что искусство по своей ценности и значимости сопоставимо с человеческой жизнью! И сделать это с помощью, фактически, приключенческого фильма?!
Я думаю, что рассказывая историю, не нужно фокусироваться на том, как сделать так, чтобы всё было воспринято масштабно. Достаточно, чтобы это каждый зритель воспринял на личном уровне. Например, мы связали эпизод с Мадонной Брюгге напрямую с гибелью одного из персонажей, который говорит: «Было бы лучше, чтобы мы вернули её». В этот момент эта статуя, это произведение искусства, стоит жизни в этой истории. Это было бы очень трудно доказать в большом историческом масштабе, но на личностном уровне, в контексте конкретного персонажа, думаю, мы смогли это донести. Поверьте мне, у нас было множество разговоров на эту тему. Основным вопросом к обсуждению, на протяжении всей работы над картиной, было наше постоянное напоминание себе и зрителям, что мы спасаем эту статую для того, чтобы она ни при каких условиях не досталась Гитлеру. И, конечно же, мы не допустим, чтобы мой товарищ погиб из‑за этого впустую.
Повлияла ли каким‑то образом основная тема фильма – искусство и культурное наследие – на Вашу карьеру? Фильмы, которые Вы снимаете, это Ваша попытка создания собственного культурного наследия?
Думаю, что именно этот подход мы использовали все эти годы, создавая наши фильмы. Мне хотелось, чтобы они жили своей жизнью ещё долго после того, как состоялась их премьера. Я не богатею на них, но они остаются «на плаву» какое‑то время и сразу не забываются. Это и фильм «Висеть в воздухе» (Up In The Air, 2009), и «Мартовские иды» (The Ides of March, 2011), и далее по списку… Мы снимаем и создаем кино, потому что любим рассказывать истории. Не с целью заработать сумасшедшие деньги, наши картины не для этого. Кстати, ничто не мешает нам снимать фильмы с огромными бюджетами, которые приносили бы умопомрачительные доходы… Но это не то, что нам интересно делать. Хотелось бы, чтобы, когда мне исполнится лет 70, на каком‑нибудь званом ужине люди говорили не: «Вот он снял девять фильмов, и они лидировали в прокате», а чтобы любой человек, просматривая телевизионные каналы или сидя за компьютером, случайно увидев наш фильм десять лет спустя, воскликнул: «О! Я же люблю этот фильм!» Вот тогда цель достигнута. И тогда всё это имеет значение!
Интересные факты
- Актер, который играет роль старого Фрэнка Стоукса, приходящего к статуе Мадонны Брюгге, – это отец Джорджа Клуни, Ник Клуни.
- Первоначально релиз фильма был назначен на декабрь 2013 года, но режиссёр Джордж Клуни попросил у студии больше времени на постпродакшн из‑за того, что не были готовы спецэффекты. В итоге премьеру перенесли на февраль 2014 года.
- Дэниэл Крэйг мог исполнить роль в этом фильме, но в конечном итоге покинул проект из‑за несогласованности расписаний съемок. Роль Крэйга досталась Мэтту Дэймону.
