Art+Privé Issue #17

а после вынужденного убийства товарища в гладиаторском бою они передавали его мучения, они были нежными и любящими в сценах с его возлюбленной Фригией. Я хотел показать и слабые стороны моего героя, поскольку от этого его сильные решения становились более весомыми. Вообще для зрителя интересна та роль, в которой он видит преодоление. Не постоянная борьба с окружающим миром, а с собой: когда ты твердо знаешь, что это должно быть так, а все обстоятельства говорят против этого. Или, напротив, если сомневаешься или не уверен, ты должен заставить себя действовать решительно ради достижения поставленной цели. Здесь нужны огромная сила воли, мужество, храбрость. Вы всегда говорили, что вам интересны образы в кото- рых присутствуют «полутона». «Полутона» – для меня вообще священное слово, потому что это редкость даже у больших художников, и я уж не говорю у большинства актеров, режиссеров, композиторов. Полутона обогащают, палитра из-за них становится полновеснее, более всеобъемлющей. Когда красный красному и белый белому рознь. Чем больше этих полутонов, чем больше недосказанности, тем больше мне нравится тот или иной художник. Если обратиться к другому вашему сценическому образу Ивана Грозного, какие полутона вы увидели в нем? Мне много пришлось читать о Грозном, работая над ролью. Хотя я считаю, что слишком большие знания для актера о герое скорее вредны, потому что появляются ограни- чения, сужающие свободу для полета образной мысли, для творчества. Я думаю, что обязательным должно быть одно: какого бы злодея ты ни играл в своей жизни, ты должен стараться найти в нем, за что ты будешь любить этот образ. И я любил образ Грозного и также искал в нем слабость, как и в Спартаке. Мне хотелось придать образу Ивана Грозного положи- тельные черты. И хотя полностью положительный образ такого диктатора вообще вряд ли возможен, мне, кажется, удалось создать образ мятущейся души, личности, которая постоянно испытывает какие- то потрясения, мучается от сомнений. Там было немного таких сцен, но я обожал сцену его молитвы, где он вопрошал: «Господи, за что? Я кажется всё сделал для своих ближних! Почему ты отнял у меня Анастасию?!». Он был уверен, что его любимая жена Анастасия была отравлена, потому что бояре мечтали завладеть его престолом. Отсюда его железный кулак, его жестокость в подавлении окружающих. Диктатура всегда отвратительна, хотя на определенное время объединяет людей. Так было всегда у всех народов. Но кончается это всегда плохо для любого диктатора. Конец всегда один. Во времена СССР балет был не только визуальным искусством. Приходя на спектакли, люди видели в них попытку донести какую-то идею художника. Есть ли такое ощущение сегодня? Нас учили, что форма без содержания ничто. Но я пришел к выводу, что в искусстве главное не «что», а «как». Говорить, писать можно обо всем, но искусство становится Искусством с большой буквы только от гармоничного взаимодействия «что» и «как», от того, как ты выражаешь то или иное чувство. Мне неинтересны поиски формы без содержа- ния и в музыке, и в любых других видах искусства. Абстрактное искусство прошло мимо меня. «Полутона» – для меня вообще священное слово, потому что это редкость даже у больших художников, и я уж не говорю, у большинства актеров, режиссеров, композиторов. Полутона обогащают, палитра из-за них становится полновеснее, более всеобъемлющей 2015 september - october art plus privÉ 11 PRO people