Мунир Лаккис Пара парусов
Художник Мунир Лаккис родом из Ливана. С 1975 года живет и работает в Дубае. «Вы можете назвать меня пустынной крысой, я совершенно не обижусь, потому что, в те годы, когда я приехал сюда, Объединенные Арабские Эмираты только-только начинали становиться новым государством», – говорит Мунир с улыбкой. Он бесконечно влюблен в Дубай и отмечает, что этот город всегда был самым прекрасным на планете, если бы не летняя жара.…
В конце 1990‑х годов меня однажды познакомила с этим художником коллега, но я даже предположить не могла, что когда-нибудь за первой последует вторая встреча, случившаяся в момент, когда отель Burj Al Arab готовился к празднованию своего 15‑летия. Спросите, как эти два события связаны друг с другом.
Текст Елена Ольховская
Его работы выделяет своеобразная манера письма. И, наверное, неслучайно, многие из них являются частью обширного художественного собрания отеля-паруса. Как и почему Мунир оказался в Burj Al Arab и что для него значит этот отель, спустя много лет? «Мне кажется, я кармически связан и с Дубаем, и с отелем.
Я принимал участие в его проектировании и строительстве, когда он был еще частью амбициозного прибрежного проекта правителя Дубая шейха Мухаммеда под названием Chicago Beach.
Я работаю в одной компании уже более 25 лет, во что сам уже не верю, если бы не «рабочая карточка» под номером 202… Теперь нам проект состоит из отелей Jumeirah Beach Hotel и Burj Al Arab, на его отдельно стоящем островке… Я прошел со своей компанией и хорошие, и трудные годы.
Я – «раб лампы», как джинн из сказки про Алладина. Я принадлежу этому отелю целиком, потому что нигде больше я не встречал такого уважения к каждому отдельному человеку, как здесь. Все мы, конечно же, сумасшедшие, но этот отель стал нашим общим «домом» и образом жизни, – продолжает свой рассказ художник.
– Сейчас всё в городе выглядит совсем не так, как в начале 1970‑х годов. И должен вам сказать одну важную вещь – всё, что сегодня есть в Дубае, и куда нас продолжает уверенно вести шейх Мухаммед, было стратегическим видением его отца шейха Рашида бен Саида Аль Мактума.
При нем были созданы первые эскизы монорельсовой дороги (правда, тогда идея была в создании туннеля с монорельсом, соединяюшим порт Джебель Али с новым аэропортом, который тоже был спроектирован в те годы и теперь носит имя Аль Мактум; а проект монорельсовой дороги осуществлен на острове Palm Jumeirah) метро, многих других проектов.
Шейх Рашид был гениальным стратегом, все его идеи стали семенами, попавшими в благодатную почву, так как его сын шейх Мухаммед воплощает все самые замечательные замыслы в жизнь, только с большим размахом, о котором его отец в те годы не помышлял. Так когда-то родилась и идея отеля Burj Al Arab, который бы стал символом города, его флагманом, рассказывал историю Дубая как рыбацкого поселения.
Мне очень нравится работать маслом, при этом, с годами я выработал авторскую технику письма акрилом.
Это более быстросохнущие краски для «стремительных» произведений.
Я стараюсь передавать в своей живописи опыт, накопленный поколениями людей. Я ретранслирую их генетическую память.
Мы – не вечны, живопись держится дольше
Все так и случилось. Отель-парус возвышается сегодня на свои 320 с лишним метров над водой, напоминая людям о деревянных лодках-доу, с которых они ловили рыбу и ныряли за жемчугом».
Какова основная тема живописных произведений Мунира, сказать непросто. В буйстве красок кроется тонкая, философски настроенная, мятежная душа. В них слышится шум прибоя и шелест песка, угадывается пламя костров, которые первые строители здешних роскошных курортов разводили по вечерам, наблюдая за закатами.
В них чувствуется удивительный вкус, тонкая игра света и тени, понимание того, что задолго до нас планета была населена живыми существами и другими людьми. «Я стараюсь передавать в своей живописи опыт, накопленный поколениями людей. Я ретранслирую их генетическую память.
Мы – не вечны, живопись держится дольше, но и ей, без должной реставрации, рано или поздно приходит конец. И всё же, я стараюсь оставить память о себе и окружающем меня мире в картинах. Мне очень нравится работать маслом, при этом, с годами я выработал авторскую технику письма акрилом. Это более быстросохнущие краски для «стремительных» произведений.
Я верю в детали и в «золотое сечение», которое дошло до нас от греческих философов. Всё в архитектуре, математике, медицине строится на законах золотого сечения. Я верю в Божье провидение, поскольку я православный христианин. И в 40 заповедей, в которых записано всё наше существование. Когда‑то я очень хотел уйти в монастырь, а затем стать реставратором старых византийских икон.
Но сначала мне не разрешали родители, а с годами я понял, что для такой тонкой работы мне не хватает знаний…. И все‑таки крошечный круг, размером не больше точки, может изменить всю человеческую жизнь. В нем может храниться божественное начало. И быть записана судьба каждого из нас.
Не знаю, почему я занялся живописью, но точно знаю, что еще далеко не все сумел высказать с её помощью… Поэтому я ежедневно работаю над собой, не переставая все время учиться. И поскольку моим путеводным парусом стал отель Burj Al Arab, который я люблю с момента его появления на побережье Дубая, должен вам сказать, что он по‑настоящему волшебный.
Это здание никогда не стареет, всё в нем выглядит так, как будто оно только вчера открылось для гостей. Я желаю ему вечной молодости, потому что этот отель является вместилищем моей души, и я предан ему до последнего моего вздоха», – говорит мне Мунир Лаккис в завершение нашего разговора и отправляется осматривать свои владения, подмечая малейшие недостатки в облике своего любимца, на которым не властно время.
Мне кажется, я кармически связан и с Дубаем, и с этим отелем. Я принимал участие в его проектировании и строительстве, когда он был еще частью амбициозного прибрежного проекта правителя Дубая шейха Мухаммеда под названием Chicago Beach
