Театр в профиль и анфас
Текст Нигора Ахмедова
Художник Бабур Исмаилов на современной арт-сцене имеет свое оригинальное лицо, писать о нем интересно по нескольким причинам. Во-первых, он сразу привлек к себе внимание: после окончания Ташкентского Государственного института искусств – отметился в 1998 году первой персональной выставкой в Доме кино. Однако молодому художнику и тогда, и впоследствии не пришлось говорить «от имени своего поколения», которое еще не определилось с обозначением своих взглядов. Бабур Исмаилов с самого начала следовал собственным поискам в плане тематики и образов, художественного языка, которые апеллировали к национальной эстетике. Во-вторых, за прошедшие годы он сформировался в мастера универсального плана, проявляясь в самых разных творческих ипостасях.
Художник органично «перетекает» из одной территории искусства в другую. Это театр и кино, живопись и дизайн, графика, и, наконец, видеоарт. Он много ездит по миру, представляя современное искусство Узбекистана, почти ежегодно экспонирует новые работы в выставочных залах Ташкента. Он занят и востребован, однако умудряется всегда работать вдумчиво, неторопливо.
В своих ранних работах Бабур Исмаилов создает некий театрализованный мир. Его излюбленные мотивы – опустевшие дома старого города, тихие дворы за глинобитными дувалами – идут от впечатлений детства, старых книг, фотографий и кинематографа, а приемы – от театра. Во многих картинах есть символизм, но без изощренных литературных наслоений и известных персонажей восточной поэзии. Это в большей мере визуальный пласт, поэтому он легко «прочитывается» и раскрывается без усложненных толкований и «скелетов в шкафу». Суть его работы с памятью и традициями иного плана – художник обнажает игру, артистическую свободу вымысла и постмодернистскую иронию.
Дух свободной бриколлажной игры заключают в себе многие произведения Бобура Исмаилова, не отягощенные известными нормами, общепринятыми традициями. Французское слово «бриколлаж» означает не только достижение результата обходным путем, но и изготовление чего‑либо из случайных, «подручных» материалов. Этим игровым методом широко пользовались художники-авангардисты, которые, словно играючи, отдавались во власть безграничной свободы вымысла, и то один, то другой образ извлекая из воображения, сводили вместе в условном пространстве по своим, им только ведомым, законам.
В картинах Бабура этот принцип обогащается масками – образами, знаками и приемами, идущими от театра. Безусловно, в них отражаются и размышления современного мастера о вечных противоречиях мира, и скрытые монологи с оттенком легкой грусти с персонажами его вымышленного театра, а также всплеск игры, озорства, утонченной иронии. В постмодернистских интонациях художника есть намек на то, что «все уже сказано о драме этого мира». И все же он ищет свой язык, свой «ключ» к ответам на треволнения жизни. В картинах «Самарканд Дарбаза» (2008), «Гранатовое застолье» (2008) центр композиции выделен светом словно помост, так, как освещают сцену в театре, скрывая окружение и ярко выхватывая фигуры героев. Но это только внешние признаки театральности. Здесь главное – понимание художником того, что именно театр обнаруживает свою «промежуточную» природу: действо разворачивается в пространстве между миром реальным и ирреальным, между жизнью и обманчивой видимостью художественного образа.
Естественно, что у него нет идеи перевести театр в живопись, но захватившая художника игра метаморфоз, поиск ответов на загадки жизни, желание приблизиться к некой тайне, неизбежно вели к театрализации метода, появлению героев его особого «мира-театра», его запоминающихся масок. Именно такой метод позволяет художнику постоянно развивать потенциальные силы своего таланта, обогащая однажды найденные приемы или совсем отказываясь от них ради новых.
Смысл таких произведений, как диптихи «Прикосновение» (2008), «Отражение» (2009), картины «Окно» (2011) тоже не лежит на поверхности. Эти небольшого размера немногословные, демонстративно лаконичные композиции Исмаилова все подробности сводят на нет. Его задумчивые герои – то в проеме маленького окна, светящегося на глухой черной стене, то – в одиночестве среди непроницаемых фонов. Если они и затеряны в этом странном мире, то особая молчаливая сосредоточенность на себе, их отстраненность от суеты, придают им какое‑то величавое достоинство строгих профильных образов с фрески. Преображение и тайна недосказанности, пронзительная четкость изящных форм, притягивающих и тут же пугающих своей изысканной искусственностью, постмодернистские «коллажи» с памятью – это новые откровения в живописи Исмаилова, которые он нашел для размышлений об одиночестве и равнодушии окружающего мира. В картине «Сестра» (2011) – этот же мотив, но согретый теплым чувством близких людей. Персонажи в странных головных уборах и пышных юбках окружены загадочными знаками и орнаментикой среди сложно разработанного колорита из охристых, красноватых, умбристых цветов.
Персонажи, ситуации, истории, как постановки в театре, часто повторяются в живописи Бабура. По признанию самого художника, «они гастролируют по его полотнам» то увлекая зрителя в «Старый город», то – к «Чодир хаёл», то, делая неожиданный вираж в природу, заставляют замереть от восхищения ее тишиной и тайной («Первый снег», «Белая», «Отрешение», «Первый снег. Папа». 2011). Черно-белая аскетичность и «тихие» оттенки белого снега в этих картинах располагают к неспешному просмотру, вниманию и желанию остановиться. Здесь все естественнее и человечнее, и зритель по‑новому переживает готовность восторженно принять близкую ему реальность. Но затем художника вновь увлекает дух игры, вольного, озорного и площадного зрелища. Это такие его работы 2011 г., как «Мифы старого города», «Карусель», в которых появляются персонажи, похожие на уже знакомых нам актеров, веселые лицедеи, всегда готовые к перевоплощениям.
Образы картин рождаются из игрового непостоянства значений и смыслов. На глазах, по сути, творится театральный спектакль. В большой многофигурной картине «Карусель» – стихия веселья народных балаганов, маскарабозов, уличных циркачей, музыкантов. Язык этого искусства знает каждый, он близок всем, ибо идет откуда‑то из детства, от праздников и народных веселий. В картине композиционный дар художника делает уместными контрасты и сочетания – классической живописи и кино, бутафорского вида деревянной лошадки, разукрашенной лоскутными попонами в духе узбекского «курака», и старого патефона с трубой. Все персонажи – и большие непомерно, и нескладные, и некрасивые, – в веселом круговороте игры. Соединяя все это, художник добился эффекта подвижного динамичного зрелища карусели, которая кружит и переворачивает все с ног на голову. Вопросы: когда и где все это происходит? – по отношению к работам Бабура Исмаилова невозможно задать.
Это мир игры, где все возможно, это круговорот пространства и времени большого мира Искусства. Поэтому поиски ключа к «коду» его живописи отсылают нас к «Книге культуры, жизни как культуры» (Ролан Барт). Есть у художника и строгие, изысканные абстракции, похожие на графические черно-белые оттиски, в которых проявилась восточная утонченность, присущая его графическим листам.
Являясь постоянным участником международного проекта современного искусства «Знаки времени», Бабур Исмаилов создал несколько интересных видеоработ. Среди них особенно удачно видео «Лицо», демонстрировавшееся также на престижном фестивале видеоарта “Rеncontres internationals” (Париж – Берлин – Мадрид). В нем узбекский художник тонко и философски глубоко повествует о восточной женщине, её тайне и сути. Работая в contemporary art, он не стал социальным активистом, не стал исследовать проблемы «сильнодействующими средствами» актуального искусства – это не его кредо. Он больше тяготеет к одинокой рефлексии, выражающейся в присущей ему эстетике. Чем бы Бабур Исмаилов ни занимался, он сохраняет важнейшее качество своего дара – умение завораживать поэтикой языка, извлекая из традиций новые, созвучные времени смыслы.
Об авторе
Ахмедова Нигора Рахимовна – доктор искусствоведения, специалист по истории и теории искусства Узбекистана и стран Центральной Азии, теоретик и куратор современного искусства. Почетный профессор Казахской Академии искусства имени А. Жургенова, член Ассоциации художников, искусствоведов, и народных мастеров «Ижод».
www.alifartgallery.ae
