Славянские сердца
Манца Измайлова – одна из талантливейших певиц нового поколения, родом из Словении. Критики и пресса уже не один раз отмечали её невероятно мягкий, бархатный голос и проникновенное исполнение, затрагивающее самые тонкие струны души слушателя. Слезы, мурашки по коже, ощущение другого мира…
Беседовала Елена Ольховская
Известный композитор Александра Пахмутова, однажды услышав голос Манцы Измайловой, назвала её настоящим талантом, которые встречаются только несколько раз в жизни. Манца Измайлова получила признание публики всего мира, дав уже более 800 концертов на четырех континентах.
Супруг и музыкальный продюсер Манцы, скрипач и композитор Беньямин Измайлов, тоже совершенно необычен. Он создает современные аранжировки славянских музыкальных произведений разных жанров – классики, народной музыки, песен и романсов, объединяя в единое целое пласты музыкальной культуры и наследия а сразу нескольких народов. Манца и Бен не новички в Москве. Оба учились здесь. В российской столице решили связать свои судьбы, вместе придумали проект «Славянская душа»…
Нам посчастливилось встретиться и побеседовать с этим обаятельным дуэтом в Дубае, куда они прилетели по приглашению своих близких друзей, чтобы выступить на их свадьбе.
Манца, Бен, давайте поговорим о том, насколько вы вовлечены в разного рода частные музыкальные проекты. Как часто вас приглашают на личные или корпоративные торжества и почему, как вам кажется?
Бен: Это всегда получается случайно. Чаще всего идеи исходят от наших друзей и знакомых, которым нравится придумывать что‑нибудь интересное, а потом они вовлекают в это нас. Нам всегда интересно участвовать в сюрпризах для наших добрых знакомых и друзей тех людей, которых мы любим. Нам это очень приятно. Если мы можем сделать для них что‑то хорошее, теплое и сердечное, мы делаем. Искусство должно проявлять в людях хорошие эмоции, и если нам удается сделать счастливым людей, особенно близких, для нас это большая радость.
Манца: И особенно приятно, когда собираются люди из разных стран мира. Здесь становится неважно, какой это концерт – большой или камерный, для небольшой группы зрителей. Я всегда стараюсь думать о публике, поскольку разным слушателям нравится разная музыка. Я знаю, что нравится русским и что итальянцам, поэтому, работая над программой, стараюсь эти предпочтения совместить и сделать эффектным весь концерт.
Вот, кстати, не каждому артисту это удается. Как у вас получается совмещать в одном концерте вкусы и предпочтения разных слушателей?
Манца: Я всегда стараюсь рассказать немного о произведении, которое исполняю. Мне это несложно, я свободно говорю и пою на многих языках. Во время концерта стараюсь делать переходы между произведениями плавно и логично. Потом, я думаю, что исполняя разные песни или арии, можно многое совместить. Особенною сегодня, когда во всех направлениях искусства угадывается некий фьюжн, смешение всех стилей и жанров. Нам с Беном это всегда было интересно.
Многие музыканты, стараясь играть исключительно то, что нравится им самим, проигрывают. Всегда очень важно понимать, с чего следует начать концерт, чем зацепить людей, а затем немного приглушить поток этой энергии, чтобы люди расслабились и даже немного заскучали, чтобы потом опять вернуть их на свою волну.
Бен: Должен добавить, что у Манцы потрясающий по своей красоте голос. И что бы она не исполняла со сцены, люди обычно бывают очарованы её магией. И в какой‑то момент им становится неважно, что именно она поет, лишь бы продолжала петь. Это первое, а второе – у нас большой опыт выступлений, который позволяет нам адаптироваться к любой аудитории.
Я как скрипач, который в свое время работал с многими известными исполнителями, могу четко прочувствовать программу, её построение. Как музыка взлетает вверх, как она успокаивает слушателя, как она ведет его. Мы всегда можем создать нужные оттенки концерта и грамотно повести людей за собой. Здесь, конечно, есть и некоторые навыки работы режиссерами.
Манца, вы помните, когда вы начали петь?
Я начал петь в 16‑летнем возрасте. Сначала в клубах. Потом получила высшее музыкальное образование в академию театрального искусства Маунтвью в Лондоне (Mountview Academy of Theatre Arts), где помимо выдающихся артистов мюзиклов, моими учителями были актеры мировой величины, такие как Кевин Спейси, Джуди Денч. Я бы сравнила эту академию с ГИТИСом в Москве. Полученная там специальность – «актер мюзикла». До академии я брала уроки вокала в Вене и Любляне. После Лондона начала заниматься оперным вокалом в Москве, что продолжаю и сегодня с очень хорошими педагогами. И пою уже на 23 языках. Это такая пища для ума, такое удовольствие!
Поете на 23‑х, а говорите свободно на скольких языках?
Свободно на английском и русском, немецком и итальянском. Французски и голландский, а также сербско-хорватский – немного хуже, но говорю. Не знаю, каким образом я запоминаю языки, может быть, у меня так мозги устроены? (смеется) Двенадцать лет назад мне пришлось выучить гимн Финляндии, так я его и сегодня спокойно могу спеть.
Моя мама приучала меня к языкам где‑то с 6‑летнего возраста. Она всегда говорила, что мы маленький народ, что нас всего полтора миллиона, поэтому если мы будем знать языки, нам откроется много дорог. Поэтому в шесть лет я начала учить английский, потом французский в 10 и итальянский в 12. И так всю жизнь совершенствую свои знания, разучивая песни и арии разных народов.
Скажите, дуэтом со скрипкой выступать легче?
Манца: Да, конечно. Скрипка ведь тоже поет на разные голоса.
Бен: Инструмент в какой‑то степени «разбавляет» концерт и дает возможность Манце сделать передышку, если программа большая. Когда я играю на скрипке, публика получает одновременно и инструментальный вариант, и вокальный. Правда, инструменталисты всегда находятся в тени вокалистов, но всё же, именно инструмент, на мой взгляд, связывает весь концерт от начала и до конца.
В какой момент вы оба поняли, что музыка – это ваше призвание?
Манца: Я с детства училась музыке и очень хорошо помню, как в 11 лет я просто сказала своему педагогу, что больше не хочу заниматься игрой на флейте, а хочу петь. Мне тогда сказали, что это слишком рано. И, должна сказать, что у меня не было такого ярко выраженного таланта для пения. Скорее, многолетняя работа привела меня к тому, что я есть сейчас.
Мое пение – это в большей степени моя душа, нежели дар свыше. Так что, я не была никаким вундеркиндом, как это может показаться. Мне пришлось долго и много работать. И пройти через всякое, и выслушать множество отказов, и самой себе доказывать, что это моё. Просто я очень верила и знала, что без музыки я жить не смогу, поэтому продолжала.
Помню, как я впервые в 16‑летнем возрасте победила на музыкальном конкурсе в Словении, где спела Memory из мюзикла «Кошки». Потом я целый год отучилась в юридическом институте… А затем был Лондон, а еще позже, после моего переезда за Беном в Москву, у меня началась совсем другая жизнь.
До Москвы я думала, что у меня обычный средний голос, и только в вашей стране, благодаря педагогам, поняла, что у меня большой голос (смеется). Когда у меня появилась возможность сравнить, я поняла, что всё время проведенное в Лондоне я чувствовала себя там не особенно хорошо, не на месте, а в Москве, как это ни странно прозвучит, я сразу поняла – я дома. Нашла себя, свое место.
Бен: Я с самого детства был вовлечен в мир музыки. Мои родители говорили, что у меня превосходный слух, и когда мне было два года, я постоянно слушал музыкальные программы по телевидению, пел не переставая и не мог остановиться… Почти как сейчас (смеется). Когда показывали оркестры или скрипачей, я просто замирал у экрана, и отвести меня от него не мог никто.
Конечно, потом в моей биографии была музыкальная школа, где я учился. Но я точно понял, что буду заниматься в своей жизни только музыкой, где‑то в 22 года, когда у меня уже была карьера, совсем не музыкальная. К тому моменту я был чемпионом бывшей Югославии по электротехнике, Словении – по физике… То есть, много разных вещей попробовал. Вплоть до того, что изучал жизнь дельфинов в летней научной экспедиции.
И однажды наступил момент, когда я отчетливо осознал, что ничто, кроме скрипки, кроме музыки, меня не увлекает в жизни. Это не только чувства или творчество в чистом виде. Музыка – это и психология, и даже физика с её колебаниями и ритмами. Это и математика. В музыке есть многие аспекты, которые меня интересовали тогда и интересуют сейчас. Что я чувствую в музыке, я не чувствую в других областях. И я окунулся в музыку с головой. Мне было неважно, стану ли я нищим, мне было необходимо играть на скрипке.
Манца: Когда мы познакомились, Бен через два месяца сказал мне, что едет в Москву. Я была в растерянности, потому что на тот момент у меня в Словении все дела шли слишком хорошо, чтобы их бросать. У меня было много концертов, на первом канале национального телевидения шла моя авторская передача о музыке. В общем, он уговаривал меня почти два года, и наконец, я сдалась. Всё бросила. Прилетела в Москву, и мы стали вместе выступать.
Мы говорили о жанрах. Есть у вас какой‑то любимый жанр, с которого вы любите начинать и которым вам нравится заканчивать концерты?
Манца: Всё зависит от концерта. Потому что я пою оперный и классический камерный репертуар, у меня в программах много музыки из кино, русской и советской музыки. Я очень люблю петь русские патриотические песни, старинные романсы, эстрадные хиты. В моем арсенале более 350 песен и арий, и где‑то 50 из них русские, остальные – итальянские, словенские, английские, французские. Очень многое зависит от страны, в которой мы выступаем, и от формата конкретного мероприятия.
Бен: Я позволю сравнить выбор жанров с меню в хорошем ресторане. Отправляясь обедать, человек вряд ли будет заканчивать свою трапезу супчиком, скорее, он с него начнет. Поэтому и свои концерты мы начинаем с чего‑то легкого, например, с ранней музыки барокко, постепенно поднимаясь к современной музыке ХХ века. Это при условии, что публика соответствующая, и время концерта позволяет. А если произведений мало, то обычно сразу в точку – самое интересное.
Манца: Часто бывает, что мы исполняем какие‑то более формальные произведения, переходя к более душевным и напевным. Люди в зале сразу не начинают слушать, они приходят на концерт со своими мыслями в голове, проблемами, и им нужно 15‑20 минут на то, чтобы расслабиться и погрузиться в мир музыки. Поэтому не стоит лучшие песни и произведения раздавать сразу. Всё лучшее нужно исполнять уже после аплодисментов и криков «Бис!» Иногда сам концерт только и начинается на «бисах».
Без какого произведения не обходятся ваши концерты?
Бен: Если публика позволяет, после более серьезной части концерта, я могу и похулиганить немного, поиграть импровизации. Я очень не люблю, когда классическую музыку пытаются поставить на полку в музей, мол, всё, руками не трогать. Это неправильно! Когда эта музыка создавалась, ее писали для людей! Для их удовольствия и радости. Моцарт писал музыку, под которую люди в его время отдыхали и развлекались. Наверное, так, как сегодня мы отдыхаем в клубах. Поэтому я за исмпровизации, но с хорошим вкусом. Это сближает! Хочется, чтобы публика уходила с концерта, чувствуя, что внутри что‑то поменялось, шатнулось в другую сторону. Артист должен постараться стать близким людям.
Манца: Не имеет смысла давать человеку то, чего он не понимает. Поэтому, если это позволяет сценография концерта, я стараюсь всегда исполнить песню «Дорогой длинною». Не знаю почему, но она воспринимается «на ура» даже теми, кто по‑русски ни слова не понимает. Видимо, мелодика, размах, что‑то еще в ней есть такое… завораживающее. Еще это может быть песня из репертуара Анны Герман, её песни я очень люблю. У нас есть целая концертная программа, посвященная творчеству Анны. Но даже и одна её песня, удачно вплетенная в канву концерта, может привнести в него нужную ноту. Многие говорят, что мой голос чем‑то похож на голос Герман, и я этим очень горжусь.
В каких залах вы себя комфортнее чувствуете?
Манца: В больших. Когда публика очень близко, и зал камерный, мне немного неуютно. А когда зал большой, я чувствую зрителей как некое единое целое. Мне, например, очень нравится выступать в зале Московской филармонии. Когда меня Сергей Скрипка впервые пригласил туда, чтобы выступить на концерте Оркестра кинематографии, это был мой первый выход на московскую сцену. Я запомнила этот концерт и этот зал на всю жизнь. После них мне было уже неважно, какой зал, какая публика. Я знала, что я теперь все могу!
А самая благодатная публика была на концерте в Словении, куда мы впервые привезли с гастролями Оркестр кинематографии из России. Это была настоящая авантюра. Бы с Беном вдвоем привезли 90 человек из России и все делали сами. Но получился замечательный концерт! Я помню, как в его конце я стояла перед залом и видела в глазах зрителей слезы. Это была мечта маленькой Манцы, мечта, которая сбылась.
Работая много лет в Москве, вы, наверняка, сотрудничаете и дружите с российскими музыкантами. Чему вы у них учитесь? Чему они учатся у вас?
Бен: Да, у нас немало друзей среди музыкантов и композиторов. Я даже не стану выделять кого‑то особо, чтобы не обидеть других. Правда, среди композиторов хотел бы сказать об Александре Чайковском, мы с ним очень дружны. Он является художественным руководителем Московской филармонии. На мой взгляд, он лучший современный композитор в России.
Манца: Если не в мире.
Бен: Сейчас, например, он пишет музыку к мюзиклу «Оливер Твист», а с другой стороны – работает над произведением «Русский реквием». То есть, над более сложной музыкой, очень глубокой. Есть прекрасный дирижер Федосеев, чудесная Наталья Гутман и много других прекрасных музыкантов. И просто людей.
Манца: Я очень уважаю Ольгу Бородину. Я считаю, что она – одна из лучших сопрано в мире. И как человек очень теплая, вдохновляющая. Дмитрий Хворостовский – совершенно потрясающий. Я была на нескольких его концертах и очень надеюсь, что у него будет все хорошо в плане здоровья. С Любовью Казарновской сотрудничала, она замечательная.
Скажите, пожалуйста, есть ли у вас какая‑то мечта, к осуществлению которой вы идете всю свою творческую жизнь? Например, выступить в Ла Скала?
Манца: Большой концерт в Дубае, чем не мечта (смеется). Когда‑то я мечтала о своем сольном концерте в Большом Кремлевском дворце. Меня притягивают все залы мира с хорошей акустикой, поэтому они находятся в моем «списке желаний» всегда. И Ла Скала в том числе.
Чем вы любите удивлять?
Манца: У нас есть много аранжировок, в которых есть только голос и скрипка. Одна из них – песня Анны Герман «Эхо любви». Потом еще «Фантазия» Энио Мариконе. И, конечно же, моей любимой русской песней «Дорогой длинною». Мне кажется, она нравится не только мне, иначе я не собрала бы почти миллион просмотров с ней на YouTube. У меня есть девиз: «Всё, что делаешь – делай сердцем». Стараюсь ему следовать.
Манца и Бен, спасибо вам за беседу, за талант и за то, что своим творчеством вы объединяете самых разных людей. Успехов вам и новых концертов.
